Часы последних, тёплых дней
Летят, как листья с тополей...
Ах, осень, осень, я души в тебе не чаю!
Вдоль речки тропкою бреду,
Как в тихом, сладостном бреду,
Запоминаю всё вокруг и замечаю.
Всё, как впервые, вижу я.
С шуршаньем тропка рыжая
Вползает змейкой в тополиную аллею.
А речка в синь прибрежных кос
Вплетает золото берёз
И вдаль бежит, довольна выдумкой своею.
Полны отваги, паучки,
Родные бросив гамачки,
Парят, как крохотные дельтапланеристы,
В купели солнечных лучей,
Прочь от родительских очей
Стремясь на тонких паутинках серебристых.
Чисты поляны и луга,
Всё сено смётано в стога,
Стоят и царственно они, и сиротливо.
А ёжик стриженой травы
Ладошки сброшенной листвы
Шершавым пледом укрывают торопливо…
Любуюсь, как в последний раз,
Без восклицаний, пышных фраз.
Своею сказкой, осень, ты глаза мне застишь.
Но надо мной - моя душа,
В немом восторге, чуть дыша,
Слегка растеряна, все дверцы, створки - настежь.
Кружит, незримая, поёт,
Летит, распахнута, вперёд,
Моих и ног, и мыслей ход опережая.
А в синей бездне вертолёт
Курлычет, машет и зовёт,
Себя, похоже, журавлём воображая.
Уймись, душа моя, не рвись
За ним беспечной птицей ввысь.
Тебе ли истина неведома простая?
Хоть душам свойственно летать,
Вам всё ж друг друга не понять:
Он одинок, тебя же ждёт родная стая.
Туда, где в дымке голубой
Зелёных волн шумит прибой,
Шуршит и шепчет что-то речке - бормотухе,
Давным-давно стремишься ты
От шума прочь и суеты,
Людской порочности и льстивой показухи…
И неба синь, и речки гладь
Погода дарит нам опять,
Как будто лето с полдороги к нам вернулось.
Но по опушкам иван-чай
Качает, как бы невзначай,
Седой кудрявой головой: нет, не вернулось.
Оно нам просто, обернувшись, улыбнулось…