приоткрываешь книгу как сарай,
где пыль веков и оттиски на пыли.
и на чужом горбу въезжаешь в рай,
и бога трогаешь, пока он не замылен.
пока из морока им собранных вещей
не выйдет некто вроде совладельца,
не с титульной страницы – из мощей
очередного кровяного тельца,
стоящего на месте том пустом,
где гибнет мир (из текстуальных выгод),
и он глядит в тебя – не первый том –
ведёт, и не указывает выход.
но станет в ряд и этот визави
с хранителями хлама на крови.