А я спою тебе песню,
о белой лилии ночной,
о том, что станет известно
теперь тебе лишь одной.
И только ты насладишься
виденьем сладкой мечты,
чтоб в тот же миг твои мысли
преобразились в цветы.
Я отнесу тебя в горы,
где в ложе белизны слепой
хранят седые просторы
долину тайны одной.
Я расскажу тебе тайну!..
Я положу к ногам твоим
надежный посох хрустальный
и верный нож Адамантин.
Ты обойдешь всю долину
до чаши озера и там
пройдешься взглядом невинным
по лесу, рощам, лугам,
где грозные единороги
срывают яблоки с ветвей,
где львы едят траву, и строгий
их взгляд хранит сон лебедей,
что мирно дремлют на глади
и встрепенутся, словно гром
прольет на них свои пряди…
Но это будет потом.
Пока же ты в ожиданье
прекрасной сказки неземной.
И, с тихим шепотом признанья,
склонились янды над тобой.
Когда же главного стража
печальный лик войдет в зенит
в зеркальных водах он башню
из мрамора отобразит.
Что в выси, над облаками,
скрывала облик до поры
невидимая веками,
вся в ожидании Игры.
И в этот миг долгожданный,
один на десять тысяч лет
из озера легко и плавно
мерцающий и чистый свет
поднимется, переливаясь
волной, - живое Серебро,
и ярко лилия большая,
сверкая, вспыхнет из него.
И, будто из тысячелетий,
ты древний ощутишь порыв
и в озеро войдешь раздетой,
и, в продолженье той Игры,
кинжалом разорвёшь плетенье
серебряное и возьмешь
великолепное цветенье.
И тотчас радужный дождь
прольётся плачем над жертвой,
померкнут звезды на миг.
Когда же каплей последней,
омоет он цветок, то крик
победы стай лебединых
коснётся тёмных небес.
И мощный рык львиный
разбудит яндовый лес.
А гомону единорогов
ответит эхо древних гор.
И белой башни облик строгий
вдруг запылает как костер.
И ароматом, вобравшим
в себя все запахи цветов,
змеёй седою ставшей,
кольцом серебряных оков,
одежды чистоты и света
тебе одной в тот миг даря:
весны цветенье, радость лета,
проникнет лилия в тебя.
И засияют одежды
превыше самых ярких звёзд.
А утро в кубке свежесть
расплещет мириадой рос.
И белая королева
на колеснице золотой
восходит справа налево,
явив свой облик неземной,
знамений ждущему миру,
уставшему от главных дел,
и, ожидая новых гимнов,
он к первым радостям созрел.
А света образ небесный
в моей руке найдет покой…
И я спою тебе песню,
о белой лилии ночной.