Всю ночь сносил мне крышу бурелом,
И на подводной лодке злую гать
Я вспахивал, украдкой, мне не в лом,
Но слишком уж заметно,… твою мать!
В снастях закуралесил домовой,
Под стук метро под домом трясся дом…
Куда он мчится пущенной стрелой,
Обрушив мне на голову пролом?!
То непогода в доску упилась,
И начала разборки от обид,
Снести мне напрочь палубу рвалась.
У, курва, заполошная на вид!
Эх, если б ветер мчал как поезда,
То разговор про бурю просто вздор.
По мне, страшней, что тусклая звезда
Вперяет луч по самый помидор.
Бедняга так замерзла, как и я,
Когда по бездне приходилось плыть.
Погиб корабль. – Нету корабля!
А без него мне нечего ловить.
Ну, разве только тину, или хмарь,
Которой захлебнулись города,
Виной, сдаётся, майский календарь,
И вместо неба в небе лабуда!
В окне, как я, озябшая качель,
Скрипит одной петлёй на бурелом.
Такой вот нынче выдался апрель,
Что от него снесло мой бедный дом.
А с вечера мне так хотелось спать,
Без остановки, помнится, зевал,
Но только я забрался на кровать,
Как на тебе – одиннадцатый вал!
Под утро я уже лежал в бреду:
Меня грыз селитёр минувших бед.
Из-за окна сжирал белиберду,
Измором шинковал на винегрет.
Икнул мой охреневший батискаф,
Чуть не зашиб меня и сел на риф.
Лишь буря выла, музыку взалкав,
И продолжала шкОдить, как Сизиф.
Не страшно! – август только в сентябре!
Земля же с каждый часом все родней.
Я похмелился, как в том январе
И стало всё намного веселей.