НОЧЬ НА ПЛОЩАДИ
А я опять бродил по площадям,
По голым паркам,
набережным гулким.
Не столько грустно,
сколько непонятно
И потому обидно было мне,
Что снова увезли её куда-то.
В машине синей,
тускло освещенной,
Приятель мой её за плечи обнял
Движением привычным и усталым,
Но вздрогнула
и замерла она…
Остановился я
и огляделся:
Увидел снег, мерцающий на рёбрах
Гранёного ночного фонаря,
И листья, уцелевшие случайно
На кончиках ветвей, -
и улыбнулся:
Ведь есть на свете кое-что другое!
Вот этот снег –
он пропадет к утру,
Уйдёт в траву
тяжёлой мутной влагой, -
И улица, и тот фонарь старинный,
Он, может быть, и Пушкину светил
Всё так же ровно,
так же отрешённо.
Он освещал кареты, колымаги,
И кожаные фартуки, и шапки
Извозчичьи, присыпанные снегом,
Разъезд гостей весёлых
и развязку
Давным - давно случившейся любви…
Предательство,
предательство какое!
Не я её впервые целовал,
Не мне винить её за вероломство,
Не мне искать её по переулкам,
По площадям и набережным тёмным, -
Со мной стряслась нелепая любовь,
Со мной одним – она не виновата,
Пусть уезжает – мне не тяжело.
Пусть не увидит тающего снега,
Дрожащих листьев, жарких куполов,
Куда-то уплывающих кварталов
И синего простора над Москвой –
Осеннего спокойного простора
Пусть не увидит…
Это только мне
Доступно всё
и всё понятно стало,
Как будто я живу во все века.
1965