День лёгок и высок, я жив – и слава Богу!
Знакомые пути и трав знакомых лица.
Но тень наискосок пересекла дорогу.
- Грусти, грусти, грусти! – поёт в кювете птица.
Какой такой судьбой? По чьей незримой воле?
Молчит зерно в горсти, незрелая пшеница…
Ни тучки над землёй, ни человека в поле.
- Пусти, пусти, пусти! – поёт в кювете птица.
Я проходил один в том среднерусском поле,
И, слившись с синевой, брели за мной незримо
Сгоревший чей-то тын, щепоть военной соли,
Хлеб с горькой лебедой, печь без огня и дыма.
То там мелькнут, то тут, и – мимо, стороною!
Былое, отпусти! Ты – бред, ты – небылица!
Но всё-таки бредут те призраки за мною.
- Прости, прости, прости! – поёт в кювете птица.
11 июня 1970