Серебряное копытце.
Около трёх часов ночи всех в палатке разбудил истошный ор моего друга-Володея: «Люди, выбирайтесь немедленно, я вам сейчас покажу»!... Ну, думаю, человек первый раз в турпоходе, в горах. На радостях решил провести всю ночь у костра и, по-видимому, здорово набрался «радости» в жидком виде: «Я тебе сейчас сам покажу, как меня будить ни свет, ни заря. «! В темноте в тамбуре туристского домика, ловлю глазом чей то ботинок, подвешенный к распорке проветриться. От искр из подбитого глаза становится несколько светлее. Выкарабкиваюсь на воздух, обуянный желанием утопить баламута в Белом ключе.
Погожая июньская ночь на исходе. Звёзды поблекли в просыпающемся небе, но здесь, в распадке ещё долго ждать солнцевсхода из-за горы с экзотическим для уральских мест названием-Монблан. «Женька, дружище», - действительно
с трудом выстраивая связное предложение, невнятно произ-
носит друг, но при этом его лицо сияет каким-то внутренним светом, словно он впервые влюбился, или, что в бажовском краю правдоподобней, нашёл легендарный цветок папоротника. - «Серебряное копытце». - «Ты что, уже до горных козлов допился?» - «Нет, козла…я…не видел…,но ко-пыт-це покажу! Сам думал, что мне по-ме-ре-щи-лось, поэтому и зову уже про-спав-ших-ся от встречи с
природой ик-спертов. Смачно икнув, Володей потащил
меня за собой. Невдалеке от мерцающего костра на вытоптанной прогалине действительно светился нежно-зелёным цветом отпечаток чего-то в форме подковы. На миг и я поверил в бажовское чудо. Затем прикоснулся рукой к дивному свечению и наваждение исчезло. Вчера вечером я спилил под самый корень гнилушку, о которую все запинались. Этот трухлявый срез в темноте источал таинственный призрачный свет. «Эх, Володей, Володей», - я разочарованно вздохнул.- «Как был ты с молодости обормотом-так им и остался. Гнилушку за волшебство принял и меня на это же «смузыкал». - Употребил я слово из деревенского детства.- «Ты её раздувать не пробовал, как Иванушка-дурачёк»? Неудавшемуся очевидцу» дива-дивного» крыть было нечем. «Мне отмщение и аз воздал». Но при таком раскладе событий о дальнейшем сне не могло быть и речи, а речь пошла о Киалимской бабушке, которая с девятнадцатого века и до сих пор бродит, пугая туристов, у горы Круглицы и скальных останцев-Трёх братьев. О таганайском каменном человеке, спасшем мир от козней дьявола и превращённым адски мстительной нечистью в камень. О снежных людях - шпионах инопланетян, забрасываемых в горы Таганая с летающих тарелок. Да мало ли какие байки вспоминаются и воображаются туристскими ночами у костра.