Я знал людей вкусивших власть и славу,
Капризных или справедливых от венца,
Лобзавших мразь и вытиравших ноги об Творца,
Любивших иль каравших тех, кто не по нраву.
Их «гений» был, на публике, блистатен,
Творил букет из мыльных пузырей,
Мошна ломилась от признаний дам и козырей,
А властный экстерьер был снисходителен и статен.
Но стоило сменить толпу уединеньем,
И страх от одиночества рождённый,
Мутил тот лик, что был в себя влюблённый,
И возлелеян вздохами и липким восхищеньем.
Одни тиранами являлись домочадцам,
Другие простодушными жлобами,
Как те кто, пожирая их глазами,
Мечтал, хотя б на миг с их славой обвенчаться.
Что ж, воспевая Понтион из сильных мира,
Из стада своего, тяжелых на подъем,
Мы лепим, обжигаем – создаем,
Себе подобного, как прототип, кумира.