О, Боже мой! Какая грудь...
Такая сразу грусть... Поймите,
Ведь это вам ни что-нибудь:
Глазам предстала эта грудь.
Как танк, рванувший из укрытья.
Какие там Брижит Бардо!
Какие там Лолобриджиды!
Я б не поверил ни за что -
В ней было сантиметров сто
Торчащей высоты, по виду!
Все расступались перед ней,
Как льдины перед ледоколом.
И ведь кому-то из людей
Она, краса ночей и дней,
Являлась исполином голым!
Наверно, он сошёл с ума,
Тот, первый, кто её увидел...
Когда бюстгальтера тюрьма
Вдруг лопнула по швам сама
И взмыла грудь, на волю выйдя!
Наверно, он стонал всю ночь
От наслажденья после страха.
Такая грудь гранит толочь
Могла и разрывала вклочь
У мужа нижнюю рубаху!
Вот это да! Вот это да!
Я до сих пор в оцепененье.
Пройдут минуты и года,
Но не прощу себе, балда,
Что перед ней в тот миг тогда
Не опустился на колени!
11 октября 1960