Жили-были дед да баба

               

               
    1.
Под раскидистым -
осОкорем
нежная прохлада.
Там бабушке Киреевне
сидеть одна отрада.
…Помнит, ей читали
на сына похоронку –
будто она рухнула
 в «чёрную воронку».
А когда очнулась –
своих ног нет вроде.
Десять лет Киреевна
так с тех пор не ходит.
На руках Тимоша
жену Нюшу носит.
Только обнимать
покрепче её просит.
Каждый день приходит
к бабе шустрый внучек.
Знает он, конфеты
от неё получит.
А потом у них –
долгая беседа
про житьё-бытьё
бабушки и деда.
       2.
Вот съедены конфеты,
и спросила кроха:
«Как вы познакомились
с дедушкой Тимохой?»
«Не мне тебе рассказывать,
 не тебе бы слушать,
как дедушка знакомился
с бабушкою Нюшей.
Да ведь для чего-то
 Бог нам дал всем уши!
 Коли так уж хочется -
 слушай, внучек, слушай.
Жила тогда не здесь я,
отселе три версты.
Родная деревенька
с названием Кресты.
У нас было хозяйство -
корова, свиньи , куры...
 Когда ж мне разводить
девичьи шуры-муры?!
В тот день я управлялась:
корову подоила,
всем корм я задала,
 телёнка напоила...
Зима была суровая,
 морозы - вспомнить жутко.
 Замёрзла я, как цуцык,
право, не на шутку.
Мамаша мне советует:
"Тебе бы надо лечь
на тёплую лежанку,
а лучше бы -  на печь".
Пригрелась я, уснула…
Трезор вдруг разбудил.
Я слышу, кто-то в горнице
 баском густым гундил.
То сват так проговаривал
 такую прибаутку:
«У нас есть голубок,
 у вас – краса-голубка.
И надо бы, - добавил он, -
 их нам соединить,
чтоб гнёздышко семейное
смогли бы они свить».
         
       3.
Была я молодая,
 но что к чему смекнула
 и, сидя на печи,
тихохонько всплакнула.
«Знамо, рок такой
 родителям грядет:
 растим свою мы дочь –
чужой же уведёт. –
Так говорит папаша:
-Осталось только нам,
 сваток мой дорогой,
 ударить по рукам».
Будто бы доволен,
но печаль в глазах.
Я сижу на печке,
 маюсь вся в слезах.
Мама суетится,
батя хорохорится.
 Стол уже накрыт -
знать, пропой готовится.
Батюшка! - шепчу я.
- Что же вы творите?
Замуж захочу ли –
вы меня спросите.
Ведь у вас, родимый,
 доченька одна я.
Вам я не любима?
 Я ли не родная?
Неужто я негожая.
И вам не угождала я?
Лицом на вас похожая,
 и сердце тоже талое.
Пошто  меня легко вы
 от сердца отрываете,
 широко из дома
дверь мне открываете?»
           4.
Вот так вот на печи
я, внучек , причитала.
Однако я родителей
очень почитала.
Раз они просватали,
 значит, так и надо.
А кто же мой жених –
он крест мой
иль награда?
Сваты, я слышала,
зовут его Тимошей.
Какой же он собой?
Хотя б лицом пригожий…
Я перестала плакать.
Взглянуть бы интересно.
Тяну за занавеску –
она возьми и тресни…
Не мне тебе рассказывать,
не тебе бы слушать.
Но для чего-то всё же
Всевышний дал нам уши.
Как видно, уже, внучек,
свихнулась баба Нюша.
Глагол – не воробей!
Теперь уж – ладно!- слушай.
С печи вниз головой
я с грохотом скатилась,
бесштанная ( о,стыд!)
по пояс оголилась.
Спасибо, сват Лаврентий
так живо подхватил
и рядышком с Тимошей,
как куклу, посадил.
Гляжу – рябой и рыжий…
И в страхе вся трясусь я.
Он будет мужем мне?
О, Господи Исусе!
Не знали и не ведали
мы судьбы своей.
Вот так впервые свиделись
я и Тимофей.
         5.
Свадьбу отыграли,
 в церкви обвенчались.
Всё мне не привычно.
Каждый день  печалюсь.
А вскоре поняла я,
домой уж не вернуся.
К Тимоше попривыкла,
свекрови не боюся.
Ей словом не перечу,
стараюсь  угождать.
Она вторая мать мне…
Чего же ещё ждать?
Как будто прижилась,
И страх уже прошёл.
Тимоша успокаивал:
 «Всё будет хорошо!»
Зачем душой кривить,
конечно же, сначала
я без своих родных
всё плакала, скучала.
А вскоре попросила
отпустить меня –
родню, мол, повидать…
Но только на полдня.
Вот через три недели
свекровка разрешила.
И я в свои Кресты
тут же поспешила.
Тимоше обещала:
« Ты не пойми превратно,
проведаю родных –
 и мигом же обратно."
А там пошли расспросы…
Немного припозднилась
 и затемно домой
 виновной заявилась.
Дыханье затая,
иду всё ближе, ближе…
Деревья в палисаднике
как будто стали ниже.
И дом не узнаю…
А Жучка – точно  наша! –
на радостях скулит,
хвостом приветно машет.
В окошко заглянула –
моя постель с каймой.
А вот мужик сидит –
он мой али не мой?
ЧуднО! Но так и было.
За эти три недели
друг друга с твоим дедом
мы не разглядели.
         6.
Да, счастливо жила я.
Во век грешить не буду,
Я доброту Тимоши
До смерти не забуду.
В семье у нас всё ладилось.
Жизнь радостной была.
Детишек, дал нам  Бог,
я кучу родила.
Года, наши годочки,
как ласточки, летят…
Замуж дочек выдали,
женили всех ребят.
Их – всех троих! – призвали
Отечеству служить.
Им честь-судьба такая –
головушки сложить.
Есть радость – внуки, правнуки…
Мне трудно сосчитать.
То будто бы их двадцать,
то целых двадцать пять.
Чиста я перед Богом.
И надо совесть знать…
Замучила я деда.
Пора мне помирать.
           7.
Без любимой Нюши
мой дед осиротел,
внукам дом оставил,
ушёл от своих дел.
Шалаш удумал возвести
вблизи высоких гор,
чтоб напрямую мог вести
он с Богом разговор.
Вдруг и жена откликнется,
вдруг позовет к себе,
присоединить захочет
его к своей судьбе.
В стороне от мира,
но с молитвой к Богу
торит к жене Нюше
дед свою дорогу.
_ _ _
Помню, мою бабушку
дед на руках носил.
И только лишь покрепче
обнимать просил.
Говорил печально
дедушка Тимоша:
«Разве тяжела
кому-то своя ноша?»
...Склоняется в молитве
 седая голова.
И эхо повторяет
душевные слова.