НАСТРОЕНИЕ
(натюрморт)
Я ссорюсь.
Я любовь коверкаю.
Обиды на друзей валю.
И говорю слова неверные,
несправедливо говорю.
В пустынном,
опостылом городе
во мне молитвенное стонет.
Мозжит понуренную голову
в оплавленных тисках ладоней.
И мне тревожно,
одиноко…
Дверь на замке - утерян ключ…
Бьёт в промороженные окна
фосфоресцирующий луч.
И в нём – манящие мерцанье
на перекрестие дорог,
недостижимое, как ЦАРСТВО,
непостижимое, как БОГ.
ЧУДА…дай-да!
(pro поэт)
Толпа взвывала:
- Чуда! Чуда!...
А что ОН мог
двумя руками,
когда планету жгло,
кочуя,
бессмысленное поруганье?
Толпа, елозя на коленях,
клялась, заламывала локти,
юродивые и калеки
до хрипоты срывали глотки.
ОН вглядывался заворожённо
в их лица,
жадные до зрелищ.
И в нем мучительно
и – жОлто
сомненья
зрели.
И ноздри вздрагивали чутко
от смрада родовых отметин.
- Простите, люди,
я же – смертен!
ПОЭТ -
я не осилю чуда.
Толпа изнемогала в стоне,
в своем просчёте на гостинец…
- Я – смертен, -
и лицо – в ладони,
ОН уходил рыдать в пустыню.
ИГРАЕМ МЫ
Не мы придумали игру.
Но вспомни,
день-деньской
озоровали в царь-гору
на горке ледяной.
Пускай в снегу,
пускай грязны –
такое обожали мы!..
И лица на ветру красны
как будто
обож-
жёные.
Вот чья-то шапка вмята в снег
веселою вознёй.
И громче рёв,
и злее смех:
Гляди-ка,
чья возьмёт?..
Кого-то снёс,
кого-то сверг,
кого-то оттеснил –
ТЫ прорываешься наверх
что было
сил.
За валенок,
за воротник –
тесни его!
и ТЫ –
вот только руку протяни –
достигнешь высоты!
Соседа-дылду тресни в лоб
и припугни мальца,
вскочи
и – прокричи взахлёб:
- Я – ЦАРЬ!
Тебя цепляют за рукав
и целят в глаз снежком.
И как бы почва ни крепка,
ТЫ – с горки –
кувырком.
А там
глаза наверх не зарь:
царям короткий срок.
Вон -
на вершине
новый царь,
удачливый игрок.