Друг моего мужа - протоиерей В-й очень любил котов. Коты платили ему ответной любовью и ...покровительством.
После рукоположения отца В-я направили в один из самых дальних приходов Московской области. Действующий храм в том городишке в те времена был только один. И наш батюшка туда был направлен N-ным по счету священником.
Как старый кошатник, отец В. принял за хороший знак выходящего из храма большого дымчатого кота. Про кота этого ходило много разных рассказов среди прихожан.Cвидетелем нескольких из них явился и наш молодой священник.
Кот Бегемот, несмотря на свою лень и неповоротливость, так масштабно отразившиеся на его фигуре, поддерживал идеальный порядок на охраняемой им территории - ни один грызун не смел сунуть в храм свой любопытный нос. За это его терпел и отец настоятель N, который, отдавая должное коту по части его трудов, позволяя ему поддерживать "порядок" в алтаре и на солее, тем не менее, гонял его из своего кабинета, куда Бегемот безуспешно пытался пристроиться, облюбовав мягкое настоятельское кресло. Но из храма кота выгнать было невозможно, т.к. его любили все прихожане, особенно детишки – они пристраивались к его теплым бокам, когда тот дремал на скамейке во время третьего и шестого "часа" перед началом литургии... и, зарывшись в его пушистый мех, иногда "досыпали"тот самый час, который у них отняли, разбудив ранним воскресным утром.
Но с началом литургии кот проворно соскакивал со скамьи и с достоинством шествовал на клирос, считая его своим законным местом. Вероятно, он чувствовал себя в каком-то смысле канонархом, ответственным за певчих.
Служба заканчивалась, кот выходил в церковный двор и грелся на солнышке, если оно грело в то время года... Но в холода его тянуло к настоятельскому кабинету, где так приятно было спать в теплых подушках при прежнем настоятеле. Светят лампадки, тикают часы, солнечный луч скользит по келье, перебегая от одного окна к другому... и большая теплая рука поглаживает Бегемота за ушками, по шейке, по спинке... ах, где это благословенное время!
С новым настоятелем у кота отношения не складывались. Отцу настоятелю N вовсе не нравилось благочестие кота, его пребывание в храме, особенно во время службы на клиросе. Под давлением прихожан он не мог его сразу откровенно прогнать, но прилагал к этому видимые и невидимые усилия. То «случайно» наступал ему на хвост, то усиленно кадил на кота так, что тот начинал чихать, приводя в восторг детвору и смешливых девиц на клиросе, а то и обильно обрызгивал Бегемота кропилом… Тогда вся пушистость кота обвисала мокрыми гроздями, а сам он напоминал тощую омерзительную ливретку. И если придавленный хвост заставлял кота реагировать адекватно самой экзекуции, то с ладаном и святой водой – у отца настоятеля вырисовывались явные промашки: кот сидел с изумленно округленными зеленющими глазами и глупой блаженной улыбкой, всем своим видом говоря: «Вот она благодать-то!»
Ну не было у настоятеля повода изгнать ненавистную животину! Но как говорится – кто ищет….
И однажды кот все-таки был изгнан «за мерзкое мурлыканье во время Херувимской»! И было это очень несправедливо – ведь подмурлыкивал он тихо и, точно попадая в ноты.
С тех пор кот вышел на тропу войны: он пушил когтями настоятельский коврик, гадил в тапки и на стол отцу настоятелю, но самая коварная месть была впереди: однажды во время пения Херувимской вдруг раздалось действительно омерзительное подмурлыкивание! Это Бегемот, изгнанный из храма, нашел в церковном коридоре зазор между стеной и клиросом и «дикими непристойными воплями» протестовал против вопиющей несправедливости своего изгойства.
Весь церковный причт был поднят на ноги, дабы изловить нечестивца, но все было тщетно – Бегемот ушел в глубокое подполье. Гнев настоятельский был суров - поступил приказ не давать еды мерзавцу. Кот ответил неожиданно и метко – перестал ловить мышей и полчища грызунов пищали теперь, разбегаясь от шагов отца настоятеля, не менее глумливо, чем «мерзкое мурлыканье» нашего кота.
Но все же временное перемирие было установлено – Бегемот снова был поставлен на дотацию к радости старушек и детворы, ринувшихся немедленно кормить своего любимца, достойно державшего голодовку…
И тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло … Отец настоятель, заметив любовь нашего молодого отца В-я к «мерзкой животине», вдруг предложил ему давно обещанное настоятельство в деревенском приходе, но с условием, что тот заберет кота к себе на приход.
К обоюдному удовольствию кота и отца В-я они оба оказались в самом дальнем приходе, оживавшем только летом с приездом московских дачников, купивших здесь дома по дешевке.
И зажили они с котом в полном согласии и счастье. Вместе ходили на службу, где кот проявлял чудеса благочестия – лежал только до начала литургии, сидел во время литургии оглашенных, а во время литургии верных даже пытался стоять на задних лапах, чем приводил в восторг детей и благочестивых прихожан. Во время пения Херувимской его дымчатая шерсть вставала дыбом - кот становился похожим на пушистый шар и иногда позволял себе издавать такие сладостные звуки, так точно попадая в ноты, что один маленький мальчик заметил: «Если херувимы похожи на нашего кота Бегемота, то как же хорошо в Раю!»
Во время Всенощной - на утрене, когда весь приход выстраивался в очередь к помазанию, кот вставал в самый конец очереди и смиренно подходил к отцу В-ю, который всякий раз свободной рукой гладил «молитвенника» по спине. Кот благоговейно замирал и с достоинством отходил для принятия ласк и почестей от детей – кроме отца В-я и детей он никому не позволял к себе прикасаться.
Кот был несомненно умен, а потому ему было позволено все, а то, что непозволительно он и сам не делал. Отцу В-ию кот отплатил верой и правдой. Однажды он спас настоятельский дом от ограбления. А случилось это так: кто-то из недобрых людей вычислил, когда отец В-ий уезжает с отчетом в Благочиние и на собрание в Епархию и решил обчистить в это время его жилище – там был компьютер, привезенный из московской квартиры – храм был так далеко от Москвы, что туда невозможно было ездить ежедневно, вот отец В-ий и перебрался со всем своим скарбом в домик настоятеля, который он же сам и восстановил как бывший инженер-строитель.
На время его отсутствия на приходе оставался только сторож Егорыч– тоже заядлый кошатник, пользующийся большим авторитетом у кота Бегемота. Однажды отца В-ия срочно вызвали в Епархию по телефону. Сторож, накормив котов, которых считал лучшими охранниками, чем собак, бесполезно лающих по всякому поводу, собирался идти на ночлег, но был остановлен, буквально за штанину, влетевшим котом Бегемотом. То, что Бегемот бежал - уже само по себе внушало тревогу, но он еще и дико орал и тянул сторожа к настоятельскому дому. Тот не стал сопротивляться и поспешил за котом. Каково же было его удивление, когда он увидел взломанный замок и приоткрытую дверь… Кот и сторож так шумели, что воры, побросав награбленное, убежали.
Возвратившись из Епархии отец В-ий достойно наградил кота прибавкой к его рациону, не забыв при этом и о доблестном стороже Егорыче. Помимо премии Егорыч получил к Рождеству и митрополичью грамоту с вензелями «За доблестную службу и защиту церковного имущества». Егорыч вставил грамоту в рамку и повесил над своей лежанкой в сторожке, куда частенько к нему наведывался посидеть кот Бегемот, чтобы разделить общую славу…Иногда Егорыч, расчувствовавшись, говорил ему, кивая на грамоту: «Вот видишь, Бегемот, и мы с тобой чего-то стоим!» А кот ему умильно подмурлыкивал и «намывал» гостей, но только добрых…