* * *
И мещанин, и маклер биржевой,
и чёрненький Далма, и ржавый Фишер,
кто с тросточкой, кто - с думой, кто - с женой -
все из под крыш, под небушко - без крыши.
Чу, чудное гулянье на Большой,
при фонарях, фонарщиках, афишах...
Ах! в госпитале с болью ножевой
городовой - весь почернел, а дышит.
Не Чехов ли склоняется над ним?-
шнурок пенсне набух державной кровью...
Вот батюшка подходит к изголовью:
библейский стих сластит кадильный дым...
всем ведомо, что всяк соеденим
со всяким сострадальцем и любовью...