Я на походы пешком не решалась.
вместе с другими сижу на вокзале.
Слабо нас греет мечты обветшалость.
Поезд придёт. Но когда - не сказали.
Я говорю о вокзале эпохи. -
Мёрзнем душой. Это всем нам знакомо.
И для поэтов, наверное, плохо
То, что мы так и не ведаем ДОМА...
Ведает домом кассир и чиновник.
А машинисту велели по рации
Без остановки промчаться - и снова
Детям теперь поездов дожидаться...
Пусть же хоть внуки куда-то приедут
и осознают: Дома! Победа.
***
Он был сумасшедшим. В нём трубы текли,
И дети, играя на нервах, росли,
И ходики, страшно глазами водя,
Не хуже почившего в бозе вождя –
Устали считать опостылые дни...
Но тайно за нами следили они!
Безумным был дом наш. В нём плавали сны,
Визжали младенцы безбожной страны –
Жестокой, суровой страны боевой,
Где братья друг друга вели на убой.
Старушки глазели: кто, с кем и куда,
И капала тихо на кухне вода,
Гремела посуда, вещал Левитан –
И плакал по пьяни седой ветеран.
Ветшали обои, как сон золотой,
И всё предвещало распад и застой...
Но мы там росли и росли, как трава.
И дом разыскал нам для сказки слова –
И в пыльной и тёплой двровой тени
Мы сказочно прожили детские дни.
И прежде чем ночь заливала окно,
Мы сказочно вместе смотрели кино...
И сказочно мама была хороша.
И мат не срипел на зубах алкаша.
И сказочно веря в распахнутость сфер,
Мы помнили: вечен наш СССР. –
А как же иначе? - Родная страна
И брежнева дача – на все времена!
И «Два капитана» затрёпаны в прах,
(Такое читают в безумных домах!)
Но вот мы и сами, созревши, взошли
На палубу жизни. - Детей завели...
И дети играли в песочной тени.
И дедушек очень любили они.
И дедушки были у них молодцы –
Защита отечества, словом, бойцы!
Мальчиш-кибальчиш умирал налегке...
Звенела «Гренада» на сонной реке...
И дом хоронил наших дедов-отцов –
Отставников. То есть, бывших бойцов...
Безумен был дом наш, безумен вполне!
Под стать и эпохе, и страшной стране.
Всё кончено. Он лишь остался стоять
Как память о прошлом.- Повёрнутым вспять.
***
Широта, глубина и безбрежная мгла
между нами вночи пролегла.
Я лишилась угла и краюхи тепла
и стою на краю в чём была.
И захлопнута в прошлое дверь,
и теперь
я не знаю,– кричи не кричи –
где ключи,
кто живёт здесь, откроют ли дверь.
Слышу только, как сердце стучит.
И стучит моё сердце в забытый свой дом,
На пороге, как нищий с сумой.
Что теряем, что, кроме потерь, обретём,
после странствий вернувшись домой?
Но не жди повторения счастья потом. –
По-другому теперь всё тут.
Наш мистический дом
прочно занят – в нём –
Другие теперь живут.