Посвящается Евгению Германовичу
Богданову – Я (Зелёному)
Ушёл он тихо и смиренно
И руки на груди – крестом.
Он был поэтом, несомненно,
А остальное всё – потом.
Он – сын треклятого ГУЛАГа,
Рождённый где-то в лагерях,
Богданов Женька, бедолага,
Вскормлён на зэковских паях.
Патлатый, дерзкий – Я (Зелёный),
Верша за совесть, не за страх,
Шагал он, в этот мир влюблённый,
С протестом гневным на устах.
И были женщины – вакханки,
Портвейн плескался через край…
Ах, эти дружеские пьянки!
Ах, этот незабвенный рай!
Мы были нищи, босы, голы.
Пузырь и бутерброд – на круг,
Но души пушкинским глаголом
Опалены совсем не вдруг.
Шумел Арбат восьмидесятых,
Гудел неистовый народ.
И шли поэты – брат за брата…
Увы, сейчас – наоборот!
И в Лету канул век кровавый,
И на престоле – беспредел.
И не оплакала держава
Поэтов горестный удел.
Октябрь ронял сырые тени,
Кружил последний листопад.
А шебутной арбатский гений
Бросал на нас последний взгляд.
Нам Дмитриевич пел Алёша
Есенина печальный стих.
И разговор, и стол хороший,
Как подобает – на троих.
Мы спорили, шутили, пели,
Былые чествуя года.
Но в этот миг не разумели,
Что расставались навсегда…
Ушёл он тихо и смиренно,
Друг по нему свечу зажёг…
Он был поэтом, несомненно,
Надёжным парнем, видит Бог.
***
Поэты умирают молча.
Поэты умирают тихо.
Поэтам ни к чему разборки
И несуразная шумиха.