Эта небольшая работа посвящена вновь герою поэмы «Ташкентский пленник» - генерал-лейтенанту Юрченко В.Н.
Предыстория создания такова. В 2009 году он рассказал мне один эпизод своей службы в Чечне. После выполнения задания, Валерий Николаевич выводил группу снайперов через горы в город Бамут. Группа попала в засаду и оказалась в окружении. И Юрченко принял решение идти на прорыв кольца окружения. Когда он поднял солдат и повёл за собой, вместо «Ура!», закричал «Отче наш!». Цепь, засевших в засаде бандитов была смята, вся группа снайперов вышла из окружения без потерь. Раненые были, но ни одного убитого. А у Валерия Николаевича на всю жизнь осталось недоумение, почему он в порыве атаки закричал «Отче наш!».
Потом было благословение в Троице-Сергиевской Лавре, когда все его солдаты, вышедшие из того боя, решили креститься. А сам он в 2000 году принял монашеский сан и был рукоположен в иеромонахи, в миру оставаясь на военной службе.
Всё это не давало мне покоя три года. Я не знал, как подступиться к этому рассказу генерала. Но вот в августе этого года, после летней поездки на Валаам, я решил позвонить Валерию Николаевичу, и узнать получал ли он мои книги и журнал «Приокские зори» с «Ташкентским пленником».
После небольшого нашего разговора он сообщил, что недавно ему присвоено звание генерал-лейтенанта, но самое главное то, что наконец-то в Самаре при его участии построен храм, который в скором времени будет освящен.
После нашего разговора у меня и возникла идея построения поэмы. В ноябре я поехал в Самару, чтобы лично увидеть новосозданный храм и, конечно, побывать в нем. Рассказал о поездке Юрченко, и он мне сказал, что при освещении Владыко назвал храм данью памяти всем воинам, погибшим в локальных войнах.
Перед тем, как обнародовать поэму, я отослал ее отцу Митрофану для получения благословения. И вот получаю sms-сообщение с его ответом: «Сережа, отсылай немедленно. А стихи со слов из части третьей поэмы «Уже свечи освященная церковь зажгла…» будут записаны на памятной доске храма. С любовью, м. Митрофан. Прочитал, еле успокоился. Пишу, аж руки трясутся».
И мне показались неважными слова о записи моих стихов на памятной доске, когда еще это случится, и случится ли вообще. Но вот это - «аж руки трясутся», очень дорогого стоит.
Иеромонаху Митрофану (генерал-лейтенанту Юрченко В.Н),
инициатору и участнику строительства храма иконы
«Похвала Пресвятой Богородицы» в г. Самара.
Не существует человеческой славы,
как не существует человеческой силы.
Твои есть и сила, и слава, Отче наш.
Святитель Николай Сербский.
1
В каждой жизни имеется веха,
Важный знак наших прожитых лет,
Подвиг жизни – не искры успеха,
А горящей свечи ровный свет.
Этим светом и душу наполнил:
«Вера в Бога, не просто обряд» -
Навсегда те слова я запомнил,
И отца Митрофания взгляд.
А дела его с верой достойны,
И почетнее миссии нет –
Храм погибшим в локальные войны –
Он возвел, исполняя обет.
2
Наша встреча с отцом Митрофаном,
И рассказ его, помнятся мне.
С чистотой, не заросшей бурьяном,
Говорил он со мной о войне.
Помню вечер, корму теплохода,
И гудка, чуть охрипшего, бас,
Пролетели над Волгой три года,
Но, как прежде, я слышу, рассказ.
«По затихшему лесу, ущельем
Выводил я отряд на Бамут.
Горы ночью наполнены зельем:
Трав настой и дурманен, и крут.
Лишь ручей свои песни картавил,
Отвечал ему скрипом песок,
Я вниманье немного прибавил -
Замечаю – светлеет восток.
Вспыхнул луч, и листва озарилась,
Серебром заблестела роса.
Перед нами долина открылась,
Что за чудо природа – краса!
Улыбались рассвету солдаты,
Скоро кончится долгий маршрут.
Но в кустах – оребренье гранаты
Я заметил, - держал ее прут.
Огляделся, и ужас холодный
Меж лопаток почувствовал вдруг.
А на гору кивает мне взводный:
«Погляди, обложили вокруг».
Сжал в кулак для сигнала я руку,
И наружу поднял – «Всем молчать».
Как предателю, каждому звуку,
Мне хотелось поставить печать.
Здесь не выйти отряду в долину,
Пулеметы устроят нам душ,
Направляют и целятся в спину
Два чеченца, а с ними ингуш.
Тишь нарушена криком гортанным:
«Вот и всё, командир, это край!
Будешь гостем Аллаху желанным,
Наш «Салам» ты ему передай».
Как сейчас вижу эти ухмылки,
Отвращенье озлобленных глаз.
Но не дрогнули в страхе поджилки,
«Прорываться» - я отдал приказ.
По цепи передали: «К атаке!»,
Нам поможет внезапный бросок,
И сольётся листва с нашим хаки,
Шум от бега заглушит песок.
Пьём рассвета прохладу и воздух
Из ущелий и каменных чаш,
Горы молча торопят: «Не поздно!»,
И кричу я бойцам: «Отче наш!»
Застучали, затренькали пули,
Зашипели, кусая листву.
Мы огромный валун обогнули,
И упали, скрываясь, в траву.
Ощутили дух листьев и пота,
А в глазах, словно трассеров след,
Отдышалась от бега пехота,
И готовила «чехам» ответ.
Залегли, приготовились к бою,
Но огонь постепенно затих,
И вдоль скал каменистой тропою,
Мы ушли торопливо от них.
После боя курили, не веря,
Каждый вспомнил и дом свой, и мать…
Обманули мы «чеха», как зверя,
Снайперов не так просто им взять.
Солнца круг продолжается снова,
Мы ушли, не имея потерь.
Есть в молитве – спасения слово,
Так, что в Бога я верю теперь.
И не может с тех пор позабыться
«Отче наш!» вместо крика «Ура!».
А солдаты решили креститься -
Смерть им в очи глядела вчера.
После боя – душевные шрамы,
Но мы крепче сомкнули свой строй.
В древней лавре, под сводами храма
Нас крестил иерей полковой.
И приняв Православья крещенье,
Все ребята мне стали родней.
А «зачистки», ведь это не мщенье,
А лишь верность присяге своей.
Отслужив, уходили солдаты,
Навсегда, возвращаясь, домой.
Дни войны, расставанья, утраты,
Бой в горах – остаются со мной.
И ты знаешь, я принял решенье –
Храм построить погибшим бойцам.
Эту дань Православью с терпеньем,
Пока жив на земле, я отдам.
Обращаясь с мольбой на икону,
Укрепить память павших, клянусь.
По извечному жизни закону,
Веры в Бога с тех пор я держусь.
Генерал помолчал, улыбнулся:
«Вот такие дела мои, брат,
Хоть изранен я, но не согнулся,
Крепок духом и костью солдат.
Повезло мне с судьбой офицерской –
Все «горячие точки» - мои,
И в афганской войне, и в чеченской
Оставляли мне раны бои.
И друзей своих лучших немало
Я за годы тех войн потерял…»
А закат раскалённым металлом,
По-над Волгой вдали догорал.
3
В храме тихо. Лампады и свечи
Освящённая церковь зажгла.
Колокольня расправила плечи
И округа под звон ожила.
Сам Владыко, свершая молитвы,
Говорил о погибших бойцах:
«Им в локальных сраженьях убитым
Будет вечная память в сердцах!
В этом храме молитва о павших –
Наша дань, но она так мала.
А за то, что призрит воевавших –
Богородице будь Похвала».
По проспекту машины, машины…
Все навстречу осенним ветрам.
А шатёр колокольни-вершины
Украшал новосозданный храм
28.08.12 –13.01.14г.