На механическом заводе мне предложили должность мастера цеха, и я не стал артачиться. Первые несколько лет работы на новой должности прошли без приключений. С главным механиком, моим непосредственным начальником, мы не плохо ладили. Но потом он, исходя из своих, одному ему известных причин, уволился. На его место пришел новый человек. С первых же дней совместной работы я понял: сработаться с ним не получится. У меня складывалось иногда впечатление, что предо мной, неожиданно оживший, один из героев Гоголевской поэмы «Мертвые души». Кто читал ее, тот знает, что типы, там описанные, не из приятных. Я даже, мысленно произвел своего нового начальника в секретари Чичикова – главного героя комедии великого русского писателя. Если бы я сам лично не стыкался с ним ежедневно, то никогда бы не поверил, что такие люди вообще существуют. В начале всех, без исключения, оперативных собраний руководителей предприятия, он вставал и минут десять-пятнадцать рассказывал присутствующим, – какой у нас хороший директор. Все молча выслушивали хвалебные речи. И только после того, как «аллилуйщик» садился, начинали обсуждать текущие вопросы. На рабочем же месте, он донимал подчиненных непредсказуемыми указаниями. Все их перечислять нет смысла. Тем более что, во многих случаях, пришлось бы долго и нудно разъяснять их технологическую сущность. Но, некоторые, которые можно изложить, не прибегая к различным специфическим терминам, хотелось бы привести. Чтоб как можно полнее стал понятен портрет типичного (в чем, к своему сожалению, я убедился со временем) командира советского производства. Итак, вот как выглядела одна из его перебранок с электриком:
-Вы установили электромотор на токарный станок?
-Нет.
-Почему?
-На складе не оказалось.
-А вы все равно устанавливайте.
Не менее содержательный разговор со слесарем ремонтником:
-Я вас посылал к фрезеровщику за тисками. Вы принесли их?
-Конечно – нет.
-Почему «конечно – нет»?
-Потому, что они за ним числятся.
-Больше не здоровайтесь с этим мерзавцем
-Не буду.
Как-то я долго не мог разыскать, позарез мне нужного на тот момент, своего непосредственного шефа. Какое же было мое удивление, когда я нашел его в котельной. Собрав вокруг себя всех сантехников, он объяснял им режим закалки бойка молотка.
В компрессорной он, вдруг, задумал поменять местами мотор и водяной насос, подающий воду в охладительную систему работающих механизмов.
-Зачем? – удивился я.
-А, вдруг, будут перебои с подачей электроэнергии, и нам в это время понадобится делать ремонт.
-И что?
-А то, что мы тогда сможем открыть двери, и Луна будет освещать наше рабочее место.
-А не лучше ли до утра подождать?
-Нет, не лучше.
-В таком случае придется выбрасывать батарею отопления.
-Ничего подобного. Мы ее к потолку подвесим.
И такая «бурная» деятельность постоянно била с него ключом.
Удивительней всего для меня было то, что руководство завода знало о странных мудрствованиях главного механика, и потворствовало ему. Но очень скоро пришло понимание всего происходящего.
Как-то секретарь Чичикова приказал мне послать шестидесятилетнего жестянщика, дядю Гришу, обновить металлический карниз одного из цехов на высоте около десяти метров. Я ответил, что без лесов или специального подъемника направлять на такую высоту работать кого-либо, а пенсионеров тем более, не намерен. Он попытался сам вдохновить пожилого человека на героический поступок, но безуспешно. Тогда неугомонный враг погнутых железяк на зданиях настрочил главному инженеру докладную записку на двух строптивцев. Тот немедленно вызвал меня к себе в кабинет, где состоялся, довольно таки странный, разговор. Хозяин красивых, со вкусом обставленных, апартаментов сразу же начал отчитывать мастера за покровительство лодырю-жестянщику. Я долго не мог понять: шутит ли он, или говорит всерьез?
-Да таким людям, таким мастерам своего дела, как дядя Гриша, цены нет. – заикаясь от волнения, пытался возразить я. – Неужели, проработав вместе не один десяток лет, вы не поняли, что такие специалисты – золотой фонд завода.
Ответ второго лица предприятия сразил меня наповал:
-А почему вы защищаете какого-то бездельника, и возражаете своему прямому начальнику? За какой-то, с позволения сказать, «золотой фонд» нарушать трудовую дисциплину, никому не позволено.
И я с огорчением понял, что беседую со вторым секретарем Чичикова. Раньше наш главный инженер вызывал у меня неподдельное уважение. А после происшедшей «назидательной» беседы его со мной, задумался: и с чего это я все время восторгался столь недалеким типом? И пришел к выводу: да, просто, потому, что никогда с ним до этого не разговаривал. Аккуратно одетый, стройный, симпатичный мужчина с умным выражением лица не мог не нравиться людям вообще, и мне в частности. Но стоило ему открыть рот, и вмиг, все обаяние живого манекена превратилось в приторный лоск и отвратительное пижонство. Воистину – всему начало слово.
В результате, затеянной руководством завода, «борьбы за дисциплину» дядя Гриша уволился. На его место приняли откровенного пьяницу. И он почему-то всех устраивал. Как-то я и сторонник ремонта оборудования при лунном свете зашли в рабочее помещение жестянщиков. Новый специалист по изготовлению изделий с тонкого листового металла вдрызг пьяный спал на рабочем верстаке.
-Устал человек. Отдыхает. - обернувшись ко мне лицом, с вполне серьезным видом заявил мой начальник.
Но даже не это меня бесило, а то, что злополучный погнутый карниз оказался больше никому не нужным.
Мое общение с главным механиком, чем дальше – тем больше, приобретало форму перебранки двух, ненавидящих друг друга, придурков, чем деловое сотрудничество начальника и подчиненного. И нет ничего удивительного в том, что, однажды, наше противостояние перешагнуло все дозволенные границы мирного сосуществования. Как-то одна из наших работниц открыла в бухгалтерии завода заказ по изготовлению оградки на могилку сына. «Ближайший сотрудник Чичикова», никак не объясняя своего решения, запретил мне прикасаться к заказам от населения. Я послал его на…Далеко, короче, послал, и приказал слесарям начать изготавливать оградку. Мой начальник, в очередной раз, побежал жаловаться директору на своего подчиненного. И, как результат, в тот же день руководство предприятия решает уволить меня по сокращению штатов. Не имея ни малейшего желания менять свое место работы, я указал директору, что он обязан, перед тем, как выпроводить кого-либо на улицу по указанной мне статье, предложить другую работу. Он и главный инженер, находящийся рядом, хором радостно сообщают, что им нужен такелажник. У меня никогда не было карьерного зуда, и я, столь же радостно, соглашаюсь идти работать на новую для себя должность. Те, кто видел тогда лица стратегов социалистической экономики местного значения, получили массу удовольствия. Очень уж они были вытянутые от удивления.
В тот же «многособыточный» день я поехал в учебный комбинат. Были такие при Советской власти. Там каждый желающий, в течение года, мог или получить новую рабочую специальность, или повысить разряд уже имеющейся. В кузнице пролетарских кадров мне сообщили, что группа, по интересующей предприятие, специальности только-только закончила обучение. Но меня могут включить в список «выпускников» если бухгалтерия механического завода немедленно перечислит деньги за мое обучение на их счет. В былые времена учебные комбинаты несли свет технического прогресса в массы бесплатно. Но тогда, когда Советский Союз уже дышал на ладан, Его Величество Всеобщий Интерес начал бессовестно втискиваться в повседневную жизнь. И нашей бухгалтерии пришлось раскошелиться. По-видимому, предприятию таки нужны были такелажники.
Когда к концу все того же дня я появился на комбинате с квитанцией, удостоверяющей перечисление ему оговоренной суммы денег, там потребовали официальное письмо от моего руководства с просьбой присвоить мне рабочий разряд. И я хорошо понимаю чиновников. Всякий, уважающий себя с них, обязан прикрывать свой зад бумажкой. Иначе в нашей жизни нельзя.
-А какие разряды вы уполномочены присваивать? – поинтересовался я в преподавателей.
-С третьего по пятый. – ответили мне.
Утром следующего дня я сообщил главному инженеру, что ученые мужи, специализирующиеся на выращивании высококлассных специалистов в сфере погрузо-разгрузочных работ, требуют его официального согласия на присвоении мне пятого разряда такелажника. А чего мелочиться? Цену себе я знал! «Живой манекен», ни слова не говоря, состряпал нужный мне документ. С ним я и отправился к месту его назначения. Там очень удивились, принесенной бумаге, но, тем не менее, выдали удостоверение, гласящее, что предъявитель его никто иной, как «крючкоцеплятель» подъемных кранов высочайшего класса...
Сказать, что я обрадовался, лишившись должности мастера, - было бы кривлянием. Но особой трагедии тоже не было. Моя новая работа давала мне определенную независимость от руководства предприятия, и избавляла от морального давления с его стороны.
Прошло немного времени. Украина получила независимость, Граждане нового государства начали самостоятельную жизнь с того, что почти полностью, где разрушили, а где вульгарно разграбили свои промышленность и сельское хозяйство. И на развалинах принялись сооружать что-то совершенно новое. Что? А Бог его знает, но будем надеяться, что что-то очень хорошее. Как-то я попал на одну из таких новостроек, и издалека увидел там, куда-то бегущего, бывшего директора механического завода.
-Кем у вас работает вон тот марафонец? – поинтересовался я у рядом стоящего рабочего.
-Заведующий складом. Тупой такой. – ответил мой неожиданный собеседник. – Говорят, что раньше директором какого-то предприятия работал, только врут, скорей всего.
Я не стал переубеждать незнакомого мне человека. Зачем? Но очень крепко задумался над судьбой моей бывшей, уже развалившейся, страны. И пришел к горькому осознанию: Советская власть была обречена, потому что ею руководили «сотрудники Чичикова». Одно время я считал своего бывшего непосредственного начальника больным человеком. Но, увидев подобных горе-деятелей народного хозяйства везде и повсеместно, перестал так думать. Все очень просто: загнивающие общественные структуры всегда выталкивают наверх беспредел человеческого безрассудства. Когда древнеримский император Калигула провозглашал своего коня сенатором, он мало, чем отличался от моего главного механика, мечтающего работать при лунном свете. И тот, и другой были в здравом рассудке. И в одном и во втором случае мы имеем дело со свинством, только разных масштаба и резонанса на него. Римская империя погибла не от набегов полчищ варваров, а с благословения своих надменных правителей. Царскую Россию послали в небытие не «железные потоки» большевиков, а маниловы и собакевичи. Литературные герои российских сатириков не выдумка, а горькая реальность. А об могучий Советский Союз вытерли ноги « Секретари Чичикова». Что поделаешь: величие всегда беззащитно перед мерзостью.