Подошёл кто-то белый
с лицом клоуна
и спрашивал странные
и глубокие вещи.
Зима затянулась.
”Ах, ну, отчего же белый?”-
Возразила дама,
затягивая на шее
удавку жемчужных бус.
”Утро режет глаза.
Притворяюсь беспечною, спящей.
Протянуть этот миг, протянуть
до удара открывшихся окон и глаз
в электрический мир. А пока...
белый звук осторожного солнца,
по шершавой стене стекающий.”
Не видящий белых кораблей
не может плыть.
Одна лишь белая канитель
качает на ветру
быстроходные вихри речного тумана.
Маятник.
Рисование дуг и спиралей,
белые клубки,
зависающих в воздухе мыслей.
Относительность.
Предположение.
Белый лист бумаги.
И плач родившегося.
Опять, уже в который раз,
этот плач родившегося
в Белое Воскресенье.
Младенец
разрывает своим криком
тишину вечной парадоксальности.
Он, мудрый, ищет белого забвения,
касаясь ресницами яви.
Меняя, формирует пространство
неумелыми движениями,
и дыханием своим
отогревает округлые формы
улыбчивых возможностей.
Белый шёпот между белыми деревьями
от мучного воздуха Луны.
И – опять тишина кромешная.
Белые угли бывают в зазеркалье.
Также белые пантеры
там избегают встречи
с долгими взглядами
белых небес.
У белой коровы были
совсем голубые глаза
и рог от Луны опаловой.
И, знаешь, она была
беременна летней грозой.
Белый? – как сон,
который ты хочешь увидеть.
Белый? – как зверь,
роскошное чудовище,
ползущее в закоулки памяти,
тормошащее самые интимные чувства.
Белый - это свет.
И тот, и этот.
И, главное,
он ничего не отрицает.