Эпиграф:
Человечество, как привередливая девственница -
так и не дождалось своего конца...
С утрища я на кухне пью рассол,
Все в мире хорошо, хотя мне плохо -
Спокойно апокалипсис прошел,
Без потрясений и переполохов.
В аду уже закончился аврал -
Впустую черти зажигали печи.
А я кредитов столько понабрал,
Что правнукам работу обеспечил.
А, помнеццо, ходил еще вчера
В народ, узнать, готовы ли к кирдыку.
И каждому твердил, что жизнь – игра,
И гопнику в лицо мобилой тыкал.
И гопник не перечил, а вокруг
Резвилась бесом снежная фиеста,
И, оборзев, какой-то чингачгук
Шуршал метлой у моего подъезда.
Махнув стакан, налитый до краёв,
Спросил его, пугающе сутулясь -
Скажи мне май, мудрейший из муёв,
В чем пращуры твои подлоханулись?
Скажи мне, о воинственный дикарь,
Откуда ваш пестец гребучий взялся?
И почему ваш грозный календарь
Китайским ширпотребом оказался?
И почему, к святому Рождеству,
Из мелких, недоразвитых провинций,
Ты прикатил в морозную в Москву
Из лоховской, но теплой Чичен-Ицы?
И чукча, потеряв и стыд и страх,
И от предъяв моих охреневая,
Сказал, что он ваще не при делах,
И тоже осуждает подлых майя.
А я, ему с ноги воткнув едва,
Сказал, что в ЖКХ - плохие майя.
А этот чингачгук набрал «02»,
На помощь злобных духов вызывая.
И вот итог - непонятый порыв,
Ошибка, полицейские дубинки.
Желанной справедливости позыв
Срубили на корню в погонах инки.
Да, прошлой ночью мне не повезло,
И как-то оказалось почему-то,
Что майя был таджиком Насрулло,
Похожим на индейского якута.
Теперь не поклоняюсь миражу,
Фантомов во дворе себе не кличу.
Вот тока десять суток отсижу,
И гадам отомщу. На Мачу-Пикчу…