Я полз на свет, по лестнице, в тот быстрый день,
Тогда как всё росли ступени. В рельсы.
И вот состав забот, работ и дел
Бесшумно половину «я» отрезал.
Прибывший льстец сказал, зря сверху на меня:
«Лишенье лева не испортит жизни».
И вмиг на печень сердце поменяв,
Шепнул, что нужно б заменить и жидкость…
И даже рад я, что не цела голова –
Хотят мильёны эту креативность.
Да, бросят в печь (пусть также оловян),
Но, может, лужей став, я вновь родился?
Когда-то хлопнула по заднице рука,
Чтоб, крикнув, проронил дыханье в хаос.
Сейчас? Сейчас врачи бьют по щекам,
Заставив вновь сжав зубы задыхаться.
Фантомной болью мозг не свыкнется никак:
В попытках взяться с шумом бьются вещи,
И мерзко, коли принятый оскал
Встречает в лицах только человечность!
Под окнами скулящих, грязных клеток ткань -
Не прижились всё ж у других уродов.
В тоске смотрю альбомы из зеркал,
Где я ещё такой живой, здоровый…
Конец.
(Так я и существую. В вечной лжи:
Назвав грош жалости ленивой – силой.
И если медленная смерть вся жизнь,
То я и сдохнуть не смогу красиво)
Пора признать – не ощутит тепла протез,
Не сшить отрезанную плоть без шрамов.
Наш мир, по сути, мир калек и есть,
Кто-то чуть больше лишь себя потратил.