СЕРАФИМА
1
Мартовское солнце освещало красный кирпичный дом с большими окнами и зелёными ставнями, небольшой двор, раскидистую черёмуху, склонившуюся над колонкой, из крана которой методически капала вода в подставленное пластмассовое ведро. Одурманивающе пахли тёплой землёй свежевскопанные грядки за штакетником, где уже хозяйничали куры. И это ещё раз подтверждало, что весна пришла. В углу двора, прижалась к небольшому строению – «летней кухне» – собачья будка, а рядом с ней растянулся пёс Артемон, а попросту Том, и грелся в тёплых весенних лучах. Нельзя сказать, что это был беспородный пёс. Кто-то из его благородных предков, видимо, однажды нечаянно согрешил (а может, согрешила) с представителем низшей касты, дворовой. И вот, в результате, получился он, с большими висячими ушами, с мордой, словно обрубленной со всех сторон, с пушистым, очень подвижным хвостом. Грязно-коричневая шерсть на его круглых боках после зимы уже стала вылезать, сваливаться, а взамен вырастала молодая, тёмно-рыжая, блестящая.
Было тихо. Только иногда слышалось, как проедет мимо двора машина да прошумит невдалеке поезд.
Артемон сонно поглядывал на окно, за стеклом которого, словно на показе, сидела она. Пёс её терпеть не мог. Всегда недовольно ворчал, когда появлялась во дворе, отворачивался, чтобы как-то не выдать себя, не потерять самообладание. А она важно проходила мимо, даже задерживала шаг, чтобы поддразнить его, фыркала, а потом, горделиво подняв голову, шествовала дальше. Знала: не опасно, он – не посмеет. От этого Артемон ещё больше ненавидел её. Но что он мог поделать – своя, и это для него было священно.
А ей в гостиной, на подоконнике, за ажурной гардиной, было хорошо, уютно – солнышко ласково пригревало сквозь стекло. Она жмурилась, время от времени лениво потягивалась, зевала. И, казалось, ей нет дела до того, что творилось там, за окном. Однако – малейший звук, движение – и её жёлтые глаза ярко вспыхивали, сверкали, словно две молнии, но потом снова прятались под полуопущенные веки и превращались в узенькие щёлочки.
Вдруг она насторожилась. На карнизе высокого забора, что огораживал двор, появился он, большой серый с белым пятном на крутом лбу и, удобно расположившись против окна, где была она, всем своим видом старался показать, что очутился здесь не просто так. Он не смотрел на неё, лишь время от времени бросал, не поворачивая головы, многозначительно взгляды, урчал, мягко перебирал передними лапами. Хвост его то выгибался дугой, то свисал, и при этом кончик дрожал мелкой дрожью. Она, увидев это, распахнула глаза, приподнялась, словно удивляясь его появлению, но потом вновь улеглась, зевнула и отвернулась. Можно было подумать, что ей абсолютно безразличен и Серый, и его призывы. Однако громкое довольное мурлыканье, что донеслось с подоконника в этот момент, нарушило тишину в гостиной. А он заколотил хвостом по доскам забора, да так громко, что Артемон, наконец, обратил на него внимание и нехотя тявкнул.
В это время со стороны соседского подворья, пожаловал ещё один, рыжий, с оттопыренными усами и прижатыми к голове ушами. Через секунду он тоже был на заборе против окна. Серый, увидев его, замер вначале, а потом завыл, низко, с хрипотцой, да так противно, что Артемон вздрогнул, вскочил и исподлобья уставился на непрошеных гостей. Рыжий, в свою очередь, не отстал от Серого и присоединился к сопернику тенорком, звонким, пронзительным. Дуэт получился что надо!
А она продолжала довольно мурлыкать, глядя на своеобразный поединок ухажеров.
Но в это время на карнизе забора появился третий. Вой прекратился. Наши герои замерли на месте, глядя на него. Он очень отличался от них, упитанных, с красивой блестящей гладкой шерстью. Это был огромный кот неопределённого цвета, длинная шерсть его, вся всклокоченная, грязная, стояла на загривке дыбом, к хвосту прицепился репейник. Наклонив голову, приседая на все лапы, словно готовясь к прыжку, он медленно надвигался на них и неотрывно сверлил их взглядом своих зеленовато-желтых глаз с сузившимися зрачками. Они попятились, а он, усевшись на их место, застыл, словно изваяние, и молча, тяжело уставился в окно. Серый и Рыжий попытались снова взвыть, но Грязный только медленно повернул голову в их сторону, сверкнул глазами, негромко, но угрожающе мяукнул басом, и они вновь притихли.
Она, увидев ещё одного воздыхателя, хотя о нём и сказать-то так было нельзя – не очень походил он на тех двоих – перестала мурлыкать, вскочила и, почти упершись носом в стекло, тоже замерла, глядя на него. Глаза их встретились…
В это время в комнату вошла Хозяйка.
– Серафима, ты где? А, здесь, на своём излюбденном месте. Ну, конечно, опять демонстрируешь перед ними свои прелести… А это кто? Фу, какой! И он тебе нравится?
Кошка, словно выходя из гипнотического состояния, навеянного странным незнакомцем, вся дрожала. Хозяйка, взяла её на руки, стала ласково гладить, чесать за ушками.
– Сима, Симочка, он тебя напугал? Ну, успокойся, моя хорошая… Хочешь вкусненького? Идём, идём, – поднесла кошку к её мисочке, куда насыпала корм. – Давай-ка мы их прогоним.
Она с веником вышла на крыльцо
– Брысь!.. А ну, пошли! Сейчас я вам…
Артемон, увидев Хозяйку, подбежал к ней, волоча за собой длинную тонкую, но крепкую металлическую цепочку, на которой сидел, и залился громким лаем.Серого и Рыжего, словно ветром, сдуло с места, а Грязный угрожающе зашипел, встал, медленно проследовал до конца карниза. Там остановился, оглянулся, фыркнул и исчез – спрыгнул на ту сторону, на улицу.
Хозяйка вернулась в дом.
– Ну, вот, Сима, их уже нет. Ты успокоилась? А этого Грязного ты не знаешь? Чей он, откуда пришёл? Ну и экземпляр!
Кошка мяукнула, благодарно потёрлась о ноги своей защитницы, потом, мягко ступая лапками по полу, прошла в гостиную и свернулась клубочком в углу дивана.
ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА.
Продолжение следует.