Произошла Трагедия...
О, нет! –
Кощунственно не к месту это матерное слово. –
Вспыхнула и разразилась, как пожар в тайге, как шторм в морском просторе;
Как облака над изрыгающим огонь вулканом, закрывая неба голубой просвет,
Она, затмив отчаянных надежд лучи последние,
Кружит над ранеными душами,
Стенающими о тепле и свете животворном,
Гибнущими без Господня взора,
Отвращённого от них, страстям всеизжигающим послушных.
Ледяными пальцами когтистыми
Трагедия вцепилась в их сердца, до боли воспалённые;
И бьёт их, разбивает в кровь о дребезжащие решётки их грудей с неистовством,
Дыхание забив, и взоры помутив слезами раскалёнными.
Она его любила. Каждый его выдох
Она ловила вдохом, как капризы ветра птицы благородной крыльев взмах;
И искры его глаз ей душу озаряли вместо солнечного неба; будто бы впотьмах
Томилось сердце без зеркал его души, за пеленою век сокрытых.
И вдруг, несчастье на неё обрушилось немой, невесть откуда разродившейся лавиной;
Испепелило смысл её жизни молнией, сверкнувшей средь ночной заснеженной тиши;
Взглянуло тусклым мёртвым безнадёжным глазом в трепетную глубь её благоухающей души,
Как-будто на лугу душистом из букета разнотравья прозияла чёрная зловещая могила.
Она потеряна в безвременье. Земля тверда под нею, как подножье склепа,
И небо грязное на голову ей сыпет беспощадными шипами мерзкий дождь.
О, Господи, ну до чего ж судьба людская всё-таки нелепа!
Чего же ради, Господи, ты нас на этом страшном свете создаёшь!
А он?.. К нему Трагедия пришла отнюдь не в одночасье.
Предчувствовал её он приближение, и с сердца замиранием пытался заглянуть за горизонт...
Увы! Пусть опрометчив тот, кто грёзы принимает за реальность,
Но безвозвратно гибнет тот, кто, увлечённый в чащу грёз надеждой, принял явь за сон.
И в те часы, когда, залит слезами, он молился всем святым о пробуждении,
Когда несчастье в небесах крыло простёрло, и отбросило на их любви поляну ужасающую тень,
Она проснулась, и таких рыданий жалобных и горя безудержного не видела Вселенная,
И муки её солнце погасили, и бежал, от страха стать свидетелем бесстыжим, день.
А он исчез. Он, проклиная Господа и Чёрта, падая, сбивая ноги, нёсся в ночь,
Грозился звёздам кулаками, выл, рычал, рвал волосы при свете полнолуния,
И сжалилась Луна над безутешным, что бежал от всех и вся, и жизни своей прочь,
И застелила мир перед его глазами чёрной пеленой блаженного безумия.