Бегущий тусклый свет обшарпанного рая,
Издевкой обрамляет номера веков,
Где под плывущий звон складского храма,
Пакуют партию утерянных сиротских рук.
Простывшим боем, поднимая весь осадок,
Громадный колокол безжалостно рвет свет,
Швыряя подлинным, ничтожным тварям,
Смертельный вызов, подавляя адский смех.
Хилым нравом, подлости безмерной,
Руки трут правители святого дна,
Стирая в окнах грязных отраженье,
Соизмеряя выгоду обычных прихожан.
Новый век вращает легкое паскудство,
В законах жизни выжжена последняя дыра,
Склонность к власти породило скотство,
Стадной грязью маскируя образа.