Фей говорит: "Ты налей мне еще вина,
Эта холодная ночь так чертовски длинна.
Я не пьяна,
Посмотри, вот сквозь свитер спина:
Не расслабляется, словно прямая струна.
Просто огромная страшная ночь холодна.
Утро начнется, и я заряжу автомат,
Буду - кричащий и хлещущий кровью солдат,
Я подставляю себя за любимых ребят.
Вот мой обет, я давно приняла целибат.
Ты посмотри, вот же все они рядом сидят:
Друг, и любимый, и первый отчаянный брат".
Бармен нальет, ведь ему уже не привыкать.
Фей, навалившись на стойку, немного поспать
Молча уложится. Он вдруг завитую прядь
В нежном порыве поправит ей. Будет шептать
Всем приходящим: "Потише!". И дверь прикрывать,
Чтоб не продуло ей шею под утро опять.
Бармен домоет стаканы и скажет: "Окей,
Утро, конечно же, всех вечеров мудренней.
Впрочем, мне вряд ли бы стало ясней,
Если б я знал, сколько призраков бродит за ней.
С каждым стаканом я старше, циничней и злей,
С каждым стаканом для каждой из всех таких Фей.
Но небеса почему-то сошлись над одной,
Я становлюсь лишь от этой - чужой и больной,
Бар закрываю на целых полдня. Как сквозной
Выстрел - ее быстрый взгляд у порога. Как зной
Испепеляет. Да что ж в ней, безумной, шальной?"
Утром, чуть брызнет сквозь шторы алеющий свет,
Фей проверяет: на месте ее пистолет?
Машет рукою от входа: пока и привет.
Бармен с дежурной улыбкой кивает в ответ.
Бармен себе отмеряет четырнадцать лет -
За все стаканы. И долго глядит еще вслед.