1
Как хлещет кровь из вырванного глаза.
И не остановить и не унять.
Как маска приросла к лицу, зараза.
И мне ее уже так трудно снять.
И я вгрызаюсь в жизнь голодным волком,
Отчаянно штурмуя высоту.
А то, что в схватке той немного толку,
Мне позабыть легко в минуту ту.
Я рыщу в поисках своей добычи,
Здесь получая в нос, а там – кусок.
И мне не поменять своих привычек.
И вот я снова вышел на бросок.
Смириться... Никогда. Не сдамся.
Мне б мир лицом ко мне перевернуть.
И я не отсуплю, живым не сдамся,
И начатый я продолжаю путь.
Я волк или не волк? – вот в чем загадка.
Когда-то, верно, был я человек.
Но с волчьей маской сросся без остатка.
И выросли клыки. Но стаял снег.
И мне вдруг отчего-то показалось,
Что из-под жесткой шерсти, как цветок,
Вновь сердце человечье пробивалось.
И счастья я смогу глотнуть чуток.
Изо всех сил рванул я волчью маску,
Превозмогая боль, тоску и страх.
Но нет под ней лица, а только мясо.
И только скрежет в скрошенных зубах.
2
И вот я снова вышел на охоту,
Глаза мои горят и дыбом шерсть.
И снова я хочу найти кого-то
Лишь для того, чтоб просто взять и съесть.
Не крадучись, но осторожной рысью
Я подобрался к жертве, не шутя.
А в сердце будто грянул выстрел:
Перед собой увидел я дитя.
Глаза меня пронзили голубые,
Был так хорош их тихий, милый взор.
Я волк или не волк? Моя стихия –
Нести с собой убийство и разор.
Как мне ребенок нежно улыбался
И озорно ногами шевелил.
И вдруг в его я власти оказался,
И разорвать его не хватит сил.
Себя я ненавидел в ту минуту!
Свои клыки и шерсть, звериный нюх.
Должно быть, снова маски перепутал,
И человечий вдруг проснулся дух.
Как зверю разорвать дитя хотелось,
Почувствовать на вкус и плоть, и кровь.
Но в сердце человечьем – где же смелость?
В нем нежность затаились и любовь.
И мордой я мотнул с безумной страстью,
Хвостом махнул и выгнулся дугой.
Да неужели своих дел не мастер?
Ведь я же волк и вышел на убой.
Так застонал, глаза что закатились.
Не помню, что случилось в этот миг.
Сознание ушло, все помутилось.
И только помнят уши дикий рык.
Очнулся, ничего не понимаю,
Лежу в крови, дыханье затая:
Ведь я не знаю: это кровь чужая
Иль горлом хлынула то кровь моя?
3
Как славно кровью я своей умылся.
На лапы встал и ткнулся мордой в снег.
Я словно спал и, наконец, проснулся.
Я ощутил, что снова... человек.
И ничего, что тело в шерсти жесткой,
И ничего, что выросли клыки,
Что я силен, ведь не волчонок, взрослый.
И все подвластно мне, и все с руки.
Ребенка вылизал я языком шершавым
И в логово отнес свое скорей.
Теперь мы заживем на славу,
Своей семьей среди других зверей.
Найти бы только мне ему волчицу,
Которая недавно родила,
Чтобы кормила малыша. Сторицей
Она бы вознаграждена была.
Но только где сыскать такую?
Ведь в волчьих семьях строгость, как всегда,
И, может, слишком сильно я рискую –
Вот так я размышлял тогда.
Но все в душе так дивно ликовало,
Что носом пятки я пощекотал
Ребенку моему. И ясно стало,
Что я напрасно столько дней страдал,
И бушевал, и прочь бежал от счастья,
И ненавидел все свои дела.
Вдруг ветер распахнул мне двери настежь.
И я проснулся. Женщина вошла...