всю ночь была истерика. крик хриплый
из воспалённого горла дрожал.
опухшие глаза и ночь рыданий
о человеке, кто бесследно исчезал.
а по сердцу кинжалом водили жестоко
разрывалась душа и надежда сгнила.
я над пропастью ада стояла бесстрастно
и кровь лилась изо рта.
стальные цепи грудню рвали клетку
верёвки грубо протирали кожу.
в жестоких шрамах и кровоподтёках
тупая боль как будто душу гложет.
а крылья детские не просто отрезали
их вырывали, сбросивши с обрыва.
и палача рука в чёрной перчатке
лишь небрежно сшивала разрывы.
кровь текла как вода из-под крана
и слёзы горечи топили бессердечно.
ТЫ УМИРАЛА МИГ, ВСЕГО ТРИ ВЗДОХА,
А Я ОСТАЛАСЬ ДОХНУТЬ БЕСКОНЕЧНО.
и летний день я помню слишком мутно,
но слишком больно всё о нём забыть.
ребёнок. сарафан чернее ночи
и как жестоко не хотелось жить.
венок, молитвы, больше я не выдержу
а с губ слетело на последок: мама
дрожит рука, стекло не поддаётся
и сердце, как тугая рама.
закрытый гроб и слёзы на щеках
и детские глаза смотрели на могилу.
прошло пять лет, но не могу забыть.
за эту смерть ещё я не простила.