На цыпочках, тихо ушла безмятежность поры,
Где всякая боль не страшнее разбитой коленки,
Где спрятаться можно от мира за дверью, в простенке,
И тают обиды под радостный шум детворы.
Вот первое чувство утраты швырнуло во тьму,
В растерянность, в холод, как будто слепого котенка.
Казалось – схватила, на дно потащила воронка
За плоскость зеркал, занавешенных в старом дому.
И страх зародился, проклюнулся в детской душе,
Что может быть мир без меня – я куда-то исчезну.
Любимых, родных унесёт в незнакомую бездну,
И время застынет осколком в слепом витраже...
А после – «смертельные раны» любовей моих,
Где молодо-зелено, там понатыканы грабли.
Казалось, что хуже не будет, и пальцы озябли,
Царапая первый, душой продиктованный стих.
…Я знаю теперь, что без боли и радости нет,
Так послано свыше: душа очищается болью.
Смычок не поёт – проведи по нему канифолью.
Рождается музыка – шрамов алеющий след.