(принесённое ветром)
Где отдыхает ветер? Кто знает... Должно быть, везде, в полёте...
Что ж его может пленить? Разве что жалость к камню да изредка - любопытство.
И тогда... край плаща закушен пастью трещины, льдистой плотью,
О которую чудо стёрло серебряное копытце.
И отчаянный крик комкает небо. Оно внимает - не то, чтобы равнодушно -
У неба душа не равна ничему. Ему просто забавно слушать,
Ведь видало-то всякое - и как без ветра внизу погибает парус,
И не видно земли от трупов бумажных змеев,
И журавль, распластан, на вкус пробует слово "старость",
Подвернув крыло, потрясённый его изменой,
И бредёт Росинант, спотыкаясь на каждом шаге,
И голодает мельник, и флюгер на крыше томится...
Где хранится свобода ветра? Кто знает... За пазухой у бродяги,
Что услышал Зов, и идет, ведомый жалостью и любопытством.
Занесёт его налегке в край, где дороже алмазов воздух,
И рыдающий смерч, разрывая грудь, станет роднее друга,
И в кипящий лёд окунётся душа, а заодно и руки -
Вместе протаять к воле, или примёрзнуть возле...
Если хватит тепла, крылья расправит ветер,
И притихшее небо войдет в глаза, и прольётся ручьём на раны...
И в корчме проворчат спросонок вслед хлопнувшей двери: "Ушел до света...
А метёт не на шутку... Кто этот шалый? - Да трепался вечером - я, мол, брат бурана..."
Где у ветра душа? Кто знает...