наша потребность в тенях, в обрамленьях историй,
в заданном направлении слова и дела,
наши скачки от бездарного правдоподобия
до безобразно великих штрихов, от тела,
выскобленного бесстрашием и неприличьем,
до озаренного пылкой догадкой духа,
наша способность делать вселенское личным,
слышать симфонию, где невозможны звуки,
наша ущербность, звенящая в слове "вечно",
доспехи из шелка, батистовое оружье,
наше огромное, древнее бессердечие,
двери, открытые знаково всяким наружу.
наши призывы, взращенное недоверие,
наша привычка отвергнуть и стать отверженным,
наше бесправие в деле чужого мнения,
наше сомнение в мерности, в сером, в бежевом,
в ярком, в искусственном свете, в границах столетия.
наше смешное о слове, мол, "воплощается".
светлое просыпается, мечется, рвется, бесится,
светлое все никак не окрыляется.
светлому призрачно, неоднозначно, вневременно,
светлому недосуг с этим "нашим" маяться,
на него нет управы - ни кода, ни штор, ни стремени.
светлое не приходит.
оно сбывается.