И снова церковь. Снова запустенье,
А на пригорке одинокое село.
О, Господи! пошли терпенье,
Чтобы смотреть на битое стекло.
И помутневшими от слёз глазами
На остов церкви я с тоской смотрю,
Она глядит пустыми образами,
Я от стыда за родину горю.
А церковь плачет утренней росою,
Как по щекам росинки вниз скользят.
Россия! Что ты сделала с красою?
Так трудно красоту вернуть назад.
Страшней всего пустынные глазницы,
Печальней и ужасней вида нет;
Сквозь них проглядывает свет зарницы,
Багряно-алый, словно кровь, рассвет.
Я, вдруг, переношусь в начало века
И вижу в окнах я не алую зорю,
А поджигающего церковь человека;
О, Боже правый! С нею я горю.
Вокруг пылают буйные пожары
И рушит церкви, рушит всё народ.
Россия! Нехристи были не правы,
Без церкви русский дух умрёт.
И слёзы горести ручьями побежали
По стенам церкви, по моим щекам,
Ломая церковь грешники не знали,
Что вместе с церковью рушат душу нам.
А черствая душа любить не может,
И только рушит, рушит всё подряд
И дьявол душу, как сухарик гложет;
Жестокости души безмерно рад.
А я застыл как камень – изваянье,
На остов церкви я с тоской гляжу
И не могу смотреть без содроганья,
От слёз отчаяния и скорби я дрожу.
И в миг печальный нежная природа,
Чтоб должное отдать потере той
Играет реквием и то не мода,
А крик души истерзанной, простой.
И осень платье скорби одевает
И листья – слёзы вниз, к земле, летят,
Со мной природа плачет и рыдает,
Деревья в траурной процессии стоят.
Но солнце жизни всходит над страною,
Бледнеет буро-красный небосвод
И верю я, однажды, вдруг, с зарёю
Моя родная церковь оживёт.