Я не спал, - в эту затяжную дождливую ночь я впервые услышал доносящиеся из дровяного сарая внутрифутлярные фаготовые требующие стуки…
Дождь усилился, окреп. Порыв ветра косо вогнал в открытую форточку тугую бодрящую струю, - она брызнула в меня, но я увернулся, спрятался под одеяло.
Ровно шумели деревья. Сплотившись, они пели мощным согласным хором…
Заметно угасало solo уставшего дождя. Уже почти опали и бессильные порывы ветра.
Устали и деревья. Их ровный прежде хор разладился – постепенно разделился на одиночные разнородные звукошевеления.
Затяжная густая осенняя темень немного прояснилась. Редкие дождевые капли сиротливой морзянкой бренчали по давно некрашеной облезлой жести крыши.
…У меня в голове жестоко и резко переклинило, прихватило на все сто и на секунду, в это страшное концентрированное растянутое мгновение, мне показалось, что сейчас я вплотную прикоснулся к священной неприкасаемой разгадке Тайны Бытия, заклинившая голову мысль сгустилась, сдвинула моё мышление с мёртвой точки к персональному всемировому superохвату-уяснению.
В жестокий момент ослепительного электрического мозгового щелчка, я вдруг у в и д е л н е г л а з а м и, а м о з г о м ч т о – т о б е с п о щ а д н о-с т р а ш н о е – б е з л и ц а и т е л а ! - о н о м г н о в е н н о п а р а л и з о в а л о м е н я с в о и м н е в и д и м ы м с т р а ш н ы м п р и с у т с т в и е м…
Через секунду опасный морок прошёл, обернувшись мгновенной цепкой непреходящей болью головы. Внешнее зрение возвратилось, всё запредельно уяснённое испарилось, растеклось в измученном напряжённом мозгу. Я смочил полотенце холодной водой и приложил его к тяжёлой голове. «Уже был когда-то такой переклин, - морщась от тупой зудящей боли, осторожно подумал я, - может быть, когда «Бесов» Достоевского за ночь одолел?..»…