Будет пища – будим сыты, будит свет и мир прозреет,
Будит он, и мы увидим, что живет, а что смердеет.
Сушь пустыни, лёд сияний этих северных с разгону,
Льются речкой сверху жара к полумертвому бутону.
Эта роза новой эрой расцветёт листвы армадой,
Словно лунным водопоем глотка смочится прохладой.
Не узнает больше жажды зелень жизни; кость кометы
Млеет в гипсовом пурпуре, плавя майские рассветы.
И последний волос шёлка держит пласт не постижений
Лёгких истин, и дрейфует танец массовых сожжений.
На один жасмин садятся мотылёк и шов безнитный,
Бархат звёзд ночных накроит мотыльковый взмах гранитный.
Эхом озера равнина облачит свой стон сакральный,
Боль и нежность, радость, счастье, и удар судьбы печальный.
Но огнями метеоров ткань разрезана созвездий,
Бреет Бог свою щетину вновь зарёй алмазных лезвий.
Что же лишь до человека – нет ему ни крыл с полётом,
Ни амброзии бессмертий, только терна лоб с почётом.
И когда ликует ангел, демон точит зла коварство,
Жизнь и смерть, игра соблазнов – это всё земное царство.