Целую Ваши руки, как захудалый рыцарь,
Едва выцарапавший из дланей тишайшести сэровские права.
Вместе с именем и прочими неразборчивыми,
Смятыми гейзерами красной жидкостью из виска,
Или каких других членов пророческими привилегиями.
Клятвой скрепленными...
Во имя отца, королевства, церкви,
Отчизны и прочей данности.
Обычные радости титулованного глупца!
Отныне гравюра моей преданности
На коже обновленной, очищенной солнцем
И всякими блесками металлическими,
С ним беседу ведущими.
Продолжение кости запястной - тот же металл,
Как звенящий ручей в скалистых прериях без осадков -
Единственное спасение земного бытия.
Явивший собой продолжение ладони
От сегодня и до последнего полёта души.
То ли ястребом, то ли курицей
Обосновавшейся в упругой мякоти...
А может быть пересмешником?
Этой птице самое место в королевской гавани...
Трелью своей многоголосой, зеркальной
Буду вторить разговорам успешных, не пресекая
У основанья и трёп иностранной души.
Но ты не спеши, всяко оплатишь
Счета своих и чужих!
Ряды гвардии Даме прислуживают, а не королю.
Ибо кредо сеньора - землю оберегать свою,
Для вассала же клеймом на памяти данность пространная -
Беречь Леди, прославляя имя её на окраинах.
И в гуще светскости,
Как в чашке кофейной,
Узоры считывать - спирали и завитки.
Неизвестно заранее, куда густолесые тропы ведут:
На волю, или в тиски.
Ты лучше даже не спи!
Глаз прикрой один,
А другой пусть поглядывает во тьму.
Не видать ли бредущую кутерьму
Венценосных оленей?!
Или хуже - войск твоего отца,
Побратимов по крови.
Оцепляющих двухколечным строем
Без оглядки на сходства лица.
Дама требует подвигов, слов о верности, песенных строк.
Привези ей дракона голову, или жар-птицы крыло.
А лучше надрессируй и в клетку посади.
Пусть славится имя и чувства трепещут!
Самое страшное ещё впереди!
Хотя пол дороги уже отписано в вечность...
На этом пути отступать не намечено,
Да и незачем, некуда.
Прощения не жди!
Назовут дезертиром - своей же рукою
Голову с плеч снесут.
Шумом морского прибоя,
Разбивающегося о ступени берегов слетит.
Пусть себе катится по голому полю,
Маковым цветом орошая края,
Как Ода во славу короля и его ближайшей подчиненной
Кровь моя...
Нутро - паутина грёз.
Внешность - меч и щит.
Забралом прикрыто лицо, что только честь торчит.
Немного не повезло, нелепо кричит
Белой тряпки упорное полотно.
Стой! Развернись! Смотри! Молчи!
Ударить в грязь лицом можно всего лишь раз.
Потому, что лужи безобразят лица:
Хоть в профиль, хоть в анфас.
Потому, что как ни смотри, с любого конца,
Грязь сравнивает личину воина с портретом глупца,
Шута, безобразного неотесанного юнца.
Услужливо кланяющегося без конца.
Поджавшего ноги, голову и всю суть свою
В кокон сложенную.
Отдавшего её на потеху дворца.
Сжимая границы пространства и времени,
До размеров той самой лужи,
За пределом которой - всепоглощающая пустота.
Мечется карликом многогорбым
От пункта Б, обратно в пункт С,
И дальше по кругу в А.