Фет
Титул дворянский известный поэт
Клянчил полжизни и выклянчил Фет.
Славным помещиком Шеншин тот был,
Верным защитником царским он слыл.
Мало осталось времён тех примет,
Нет тех поместий и титулов нет.
Многое смыло течением лет,
Имя ж не меркнет со временем Фет!
29 сентября 2008 г.
Говорят, что многие юмористы - в быту весьма мрачные личности. Нечто подобное представлял собой и великий лирический поэт – Афанасий Фет. Певец торжествующей природы и любви был глухим пессимистом, консерватором и законченным ретроградом. Он совершенно не был похож на поэта. Был в обычной жизни рассудочным, узко практическим человеком, а во второй половине своей жизни прижимистым помещиком. С ранней юности до глубокой старости его преследовала хандра, недовольство жизнью. Более того, он всегда был уверен, что ничего другого от жизни и ждать нельзя. Человек рождён для страданий. Он с энтузиазмом стал поклонником философии Шопенгауэра, согласно которой изменить мир в сторону добра и справедливости в принципе невозможно. Один сосед Фета рассказывал Чехову, что проезжая в пролётке мимо университета Фет всегда останавливался, чтобы плюнуть в его сторону. Он был совершенно равнодушен к народным страданиям и в своих статьях боролся за права и привилегии помещиков. В течение всей своей жизни Фет постепенно отходил от своих юношеских либерально- демократических воззрений в сторону консервативно- реакционных. Первые публикации Фета были встречены очень сочувственными отзывами критиков. Белинский в своих обзорах неоднократно высоко ставил дарование Фета. В 1855 г. Тургенев писал Фету «Что Вы мне пишите о Гейне? Вы выше Гейне, потому что шире и свободнее его». Фет десятки лет дружил со Л.Н. Толстым, который любил его стихи. Передовые Российские журналы «Отечественные записки» и «Современник» регулярно печатали стихи Фета. Однако, позже в период обострения общественной борьбы между революционными демократами и представителями «чистого искусства», к которым принадлежал Фет, интерес к поэзии Фета резко упал. Например, Добролюбов в 1860 г в одной из своих статей уже писал: «Без живого отношения к современности всякий, даже самый симпатичный и талантливый повествователь, должен подвергнуться участи г. Фета, которого и хвалили когда-то, но из которого теперь только десяток любителей помнит десяток лучших стихотворений». Естественно, Фет был яростным врагом революционных демократов, таких как Чернышевский, Писарев и другие. Они в свою очередь, даже признавая отчасти его поэтический талант, утверждали, что его поэзия никому не нужна. Характер Фета был следствием нескольких факторов. Он был незаконнорожденным сыном богатого помещика Шеншина. Его мать – Шарлотта Фет убежала с Шеншиным от своего мужа немецкого бюргера. Фет родился примерно через месяц после её побега. Всю жизнь Фет боролся (всеми правдами и неправдами), чтобы его признали потомственным дворянином Шеншиным. Когда ему это удалось, он считал, что это главная удача в его жизни. Тургенев ему писал «Как Фет Вы имели имя, как Шеншин Вы имеете только фамилию». По другой очень вероятной версии его мать вообще была еврейкой, которую Шеншин выкупил у одного корчмаря. Кстати, Фет был почти антисемитом, и когда он узнал, в конце концов, из письма матери тайну своего рождения, это стало ещё одной причиной его ненависти к жизни. У него была плохая наследственность: из пяти его братьев и сестёр четверо были душевнобольными. И вот поэзия, высокое искусство, красота стали для Фета единственным отдохновением от мерзости жизни. Он считал, что красота – это единственная цель искусства. Как Фет писал в одной из своих статей «произведение, имеющее какую бы то ни было дидактическую тенденцию – это дрянь».
Однако,эти особенности характера Фета не умаляют его поэтических заслуг. В области понимания тончайших оттенков любовных отношений и, особенно, описания природы у Фета очень мало соперников не только в русской, но и в мировой поэзии. Он был безусловным новатором в разработке поэтических форм мимолётных впечатлений и неуловимых состояний души. Фет способствовал обогащению поэзии новыми ритмами, мелодическими приёмами композиции, интонационным многообразием, тем самым расширяя возможности поэтического изображения действительности.