Год Водяной Змеи в тысячелетье третьем,
а за спиной следы и бед, и катастроф.
Поэт, твердят, пророк! Смогу ли подсмотреть я,
что ждёт нас впереди, взбежав на горку строф?
Едва ли! Но Змея – мудра и осторожна,
скользит себе, скользит в тысячелетий куст.
С людьми куда сложней! А со Змеёй жить можно,
не спровоцировать бы лишь её укус!
Нас всласть кусали все – и змеи, и гадюки,
доканывала власть, ограбив нас, как тать,
белым-бела мука – перемололись муки,
но мельницу ещё не время закрывать.
В крови у нас к любой беде – противоядье,
мифической Змее ль тягаться нынче с ним?
Коль до сих пор, слабак, сумел сам устоять я,
то вместе сдюжим всё, прорвёмся, устоим!
Год Водяной Змеи!.. Не анаконда ль это?
Нет яда у неё. Но мощь – слонам под стать!
Пусть сила этих мышц войдёт в строку поэта,
чтоб образ наших дней строкою удержать!
Клочки прошедших бед змеиной шкурой старой
шуршат в траве веков, доистлевая тут…
Ещё витает снег, но всё же пахнет талой
поляной наш февраль, и примулы цветут.
Хотелось бы пожить! Не выживать! Не тлеть, а
вновь обрести себя! Очнуться, наконец!
Год Водяной Змеи в тысячелетьи третьем
сверкает серебром и золотом колец…