Летом 1989 и 1990 г.г. картины Николая Ларского можно было увидеть в Москве, на Арбате. Экспозиция называлась «Коррозии». Шок, недоумение, узнавание - такова была реакция людей, увидевших на полотнах Апокалипсис настоящий и грядущий. Выставка была показана по телевидению, о ней писали газеты. Мы попросили художника рассказать о себе и своих картинах.
Когда-то я с упоением варился в том котле, где вызревал новый советский авангард. Огонёк хрущёвской оттепели согрел этот котёл, и из него посыпались художники со своими выставками, благо крышку приоткрыли. В 1962 году состоялись и мои две первые персональные выставки авангардной живописи. Но скоро крышку не только закрыли, но и построили бетонный саркофаг для авангарда, чтобы он там парился и мумифицировался. Так и я «парился» до 1970 года, а потом вырвался и поехал по стране. И из «подпольного» существования попал в жизнь, похожую на тяжёлый фантастический сон. Серия «Коррозии» - это картины, которые родились из этих впечатлений.
...Была весна. Поезд шёл на восток. Каждая станция встречала нас солнцем, маршами, алыми полотнами лозунгов, огромными портретами Ленина. Страна праздновала юбилей - 100 лет со дня рождения вождя. Десятки, сотни, тысячи портретов неслись навстречу поезду, пересекавшему страну. Проехали пять тысяч километров. Сошли на полустанке. Обогнули фасад вокзала и... Говоря словами Радищева, «я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человечества уязвлена стала».
Изнанка социализма открылась перед нами на тысячи километров вокруг. Первые впечатления: вечер в гостинице. Темно, комнаты пустые, голые стены, холодно, лежим одетые, в ботинках, сверху укрываемся матрасами. По транзистору - музыка из Америки. Не верится, что где-то есть свет, жизнь, города. Здесь - ссылка, мрак, помойка. Ночью по посёлку бродят животные. Тихо из темноты возникает силуэт козы, стоящей на куче отбросов на фоне звёзд и Млечного пути, степенно проходят ночные коровы неизвестно куда - хозяйки их не ловят, не доят, молока они не дают и поэтому пользуются свободой. Свободой добывать пропитание. Едят они картонные коробки около магазина, газеты, разрывают те же помойки, но жратвы мало. Я видел, как корова жевала красную тряпку, висевшую на палке в виде флага... Ночью еще было хождение по коридорам, в соседней комнате кричал и охал человек. Его дружки нашли грузовую машину, повезли приятеля в больницу. По дороге он умер и лежал потом мертвый на улице на морозе. Финал его жизни неожидан и безобразен: сердце не выдержало дружеской попойки и - мёртв. Один из тысячи тысяч кочевников России, Армении, Осетии, Грузии, Украины: работяги, шабашники, дельцы, бывшие зэки, бездомные мужики и разбитные бабы, ушедшие за тысячи километров от мест рождения и детства. Это не плакатные передовики, не сусальные герои, сокрушающие капитализм и строящие светлое завтра. Их существование - подлинная правда жизни.
Печально, когда видишь такое сообщество людей, коров, их жизнь на мусоре, вспухающем, как на дрожжах, потому что никто его не убирает. Всё разлагается на виду, останки биологической ткани перемешаны с рваными галошами и яркими пластмассовыми игрушками. Скелеты машин ржавыми пятнами естественно переходят во дворы, дома. Чтобы в этом пейзаже, бывшем в употреблении (б/у), вновь появилась красота и гармония, нужна, вероятно, не одна сотня лет. Или один грандиозный катаклизм, новый потоп, что-ли, чтобы после него всё начать сначала и поумнее. А пока - природа восходит на свою Голгофу... Об этом моя картина «Современная Голгофа». «Рабочий» - это портрет, написанный с натуры. Сварщик со стройки. Портрет конкретного человека, но и образ раба советской эпохи. Миллионы таких рабочих-рабов я видел по стране. Некоторые говорят: зэк.
Нет, РАБОЧИЙ. Хотя разницы между ними нет, все в пожизненном заключении в лагере «Советский Союз». «Грешный ангел» - это падший ангел. Ангел - символ всего светлого, безгрешного. А у меня акцент сделан на слове «грех»: у него чёрная, сгоревшая душа. Жизнь без бессмертной души - это тоже коррозия, простое гниение тела...
Горько, но к сожалению, коррозия поразила всё в стране: природу, человека, его тело и душу. Я видел это. Возможно, своими картинами я доставляю неприятные минуты. Но этот мир - правда. Страшна наша жизнь, и некуда деться от нее. А без правды нет спасения.
(Напечатано в журнале «СТОЛИЦА» № 11(22) 1991 г.)
"Рабочий". Картина Николая Ларского. 1988 г. оргалит, масло, 160х120 см