* * *
Обычно, когда я не знаю чьё
лицо покажется в темноте, ружье
решает проблему, и стук глухой
сгущает миф об «иных» до той
твердости, где не признать нельзя –
стрельба, увы, не моя стезя:
сметливости егерской ни на грош,
пальба по кустам, наудачу – сплошь.
* * *
Обычно, когда я не слышу слов,
оградкой несущих свой шум до дров,
парящих от яблонь, вперед – к крыльцу,
я приклад ружейный кладу к лицу,
и гляжу, покуда кукушка в пух
тополиный не бросит хотя бы двух
своих криков, и лишь тогда
понимаю, – ушла беда.
* * *
Обычно, когда не плывет душок
к веранде от пришлых немытых ног,
и в воздухе хладном размяк топор,
я, взявши ружье, выхожу во двор;
шрапнель отправляется наугад
в широкий зев полуночных врат,
и коли падет невиновный вдруг,
шепну: «без обиды, друг».