Нет сил у меня выносить свою мать.
Такого нельзя никому пожелать.
Успел для себя давно я понять,
Что ее отношение нельзя уважать.
Решениям ее не давал я отпор,
Я был послушным, она ослабляла напор,
Я выполнял указания, был сыном примерным,
Но ее пожелания горят огнем неумерным.
Настал тот момент, то время настало,
Когда меня ее отношение достало,
Я вовсе не глуп, я в силах понять,
Что она привыкла меня оскорблять,
Что ей не в первой прощения просить,
Затем снова и снова меня, как скотину гнобить,
И обижаться, и даже заныть.
Ей не в первой... А мне не забыть.
Все может начаться в добрый солнечный день,
Лето, все ищут на улице тень,
Всем хорошо, все гуляют, смеются,
Вот только мозги мои скоро взорвутся.
Вы только представьте, как же я мог,
Пол деревянный на кухне намок,
Я сок уранил, я его не заметил,
А тот на полу свою лужу отметил.
Мама пришла, попросила убраться,
Я сказал - "Да" - и не смел пререкаться,
Она начала громко вслух размышлять:
"Ну что за ***ня? Нельзя же так, блять!
Я - заебалась жить в этом доме,
Да лучше ебнуться и лежать в коме,
Сдохните суки, заебали меня,
Даже в аду для вас не будет огня."
На этом кудахтать она не кончала,
Она со всех сил меня оскорбляла,
Да, и тех, кто не рядом не обделила,
"Доброе" слово для всех находила.
Недавно я понял, так больше нельзя,
И для себя новую моду я взял,
Я не волнуюсь, не плачу, не рвусь,
От ее замечаний, от злости - не гнусь.
Просто теперь ее я не слышу,
Ее кококо меня не колышет,
Любой вопрос подкрепит мое "Да",
И, если что, скажу я "Ага".
А все началось очень просто и глупо,
Я втихую свалил, пусть и было то тупо,
И она мои нервы начала колыхать,
Вот только теперь мне уже поебать.