Что это все-таки, блажь или одурь:
делать всё время модельную обувь?
Столько в тайге не найдете вы елей,
сколько придумано в мире моделей.
Есть босоножки, сапожки, вьетнамки,
кожей снаружи и кожей с изнанки,
есть мокасины, есть унты, пуанты,
есть «камелоты» – прошитые канты,
чешки, онучи, ботфорты, кроссовки,
есть на липучке, а есть на шнуровке,
обувь для дома и обувь для дали
(то и другое – простые сандалии;
их вариации есть в манускрипте,
кем-то написанном в древнем Египте),
сотни и тысячи туфель для бала
(туфелек много, да золушек мало),
туфелька – бабочка, туфелька – лодка…
В каждой основа – простая колодка.
*
Если колодка ваяется снова,
значит отнюдь не простая основа.
Обувь модельная в век да из века
следует вслед за ступней человека.
Козни политиков нынешних, прошлых
вряд ли изменят изгибы подошвы.
Сонеты Шекспира и Штрауса вальсы
вряд ли улучшат симметрию пальцев.
Эра в рассвете и небо в закате
не повлияют на ногу в обхвате.
Жаль, но уют и семейственность в доме
нам не заменят удобство в подъёме.
Ну и, конечно же, главная тайна
в обуви это искусство дизайна.
*
Очень продвинут в дизайнерском плане
профи один – модельер Модильяни.
Туфельки модные от Модильяни
стоят на рынке безумные «мани».
Если поверить болтушке-рекламе,
тот Модильяни всегда филигранен.
Всем кинозвёздам в своём одеянии
нужно хоть что-нибудь от Модильяни.
Даже простые домашние тапки
им обойдутся в «нехилые бабки»
Если обычный банкир для банкиршы
платит за обувь огромные тыщи,
то Модильяни и горя не знает,
клеит колодочки и процветает.
*
Только на самой торжественной ноте
Можно, увы, оказаться в цейтноте.
Только на самой божественной выси
можно свои полномочья превысить.
Денег и славы хватает, ребята.
Новых идей, вот беда, маловато.
В мыслях, нацеленных только на изыск,
разом наметился творческий кризис.
И говорит модельер Модильяни
то ли с усталости, то ли по пьяни...
Что он несёт модельян Модильери?!
Ноги моделей ему надоели.
Нет пары стОящих из настоящих.
Слишком уж много костяшек торчащих!
Их угловатые щиколОтки
ему гениальные портят колодки.
Но Модильяни решает задачку,-
срочно ищите простую рыбачку!
Ноги рыбачки всегда без изъяна.
Их обточила вода океана.
*
Завтра с похмелья, а может спросонья,
глядь,- перед ним уже девочка Соня.
Та польщена обращением с нею,
и от волненья несёт ахинею:
«Все знают Вас от Москвы до Парижу,
только вот я-то впервые Вас вижу».
Но Модильяни не слышит малышку.
Сразу хватает её за лодыжку.
В этой лодыжке души он не чает,
и умиляется, и причитает:
«Это же супер-белиссимо, детка.
Это не ножка, а просто конфетка».
Ногу рыбачки к себе прижимает,
пальцы целует и мерки снимает.
Соня в ответ беспрерывно хохочет
и говорит, что её он щекочет.
*
Далее, следуя логике жанра,
свадьба должна быть поздно ли рано.
Если у них и дошло до постели,
то не дошло до примерки модели.
Туфельки были готовы для Сони.
Пятки точены, носочки фасонны.
Только для Сони они бесполезны.
Слишком уж вычурны, слишком помпезны.
Скажем, зачем для рыбацкой девчонки
нужны ремешки из прозрачной клеёнки?!
Или на пальцах ажурная сетка?!
Разве застрянет случайно креветка?!
И уж конечно, ни проку, ни толку
от каблука, что похож на иголку.
*
Может быть, суть этой басни простая
в том, что рыбачка осталась босая?
Если же точку поставить не сразу,
видим в искусстве расчётливый разум.
То, что однажды подверглось расчёту,
богом потом не берётся к зачёту.
Можно пытаться улучшить природу,
но никому не давалось от роду.