Самых разных оттенков в глазах картинки,
Эта глюко-реальность опять на взводе.
Не под дых кулаком, да не в зуб ботинком –
По живому без кожи так нежно водит.
И ласкает, как грех, и безумно дышит,
Отдается в костях дурно-сладкой болью.
Обжигает, да так, что в душе и выше
Разражается грохот каленой воли.
Рукоплещущие до надрыва массы,
Недалече ушедши от массы рвотной,
Истерзают судьбину в кроваво-красный,
Изорвут и схоронят во тьме животной.
ЧЕЛОВЕК в этом смысле, конечно, книга,
И конечно, на самой высокой полке.
Дотянувшихся ждет расписная фига
На обложке с названьем кислотно-колким.
Недоступной остаться – одно спасенье;
Непрочитанной былью пойти на убыль.
Быть для глюков реальным опроверженьем,
Прободную реальность целуя в губы.
Переплетом железным обвить страницы;
В предисловиях страху нагнать побольше;
Завернуть ослепительные крупицы,
И хранить их в шуршащей бумажной толще –
Только так, и иначе никак. Иначе –
Инквизиторской бравой рукой в кострище.
И никто никогда не услышит плача.
И не вспомнит тебя, и тебя не сыщет…