Родные люди
Обида
Я сегодня обидела дочку.
Ни за что.
Просто так.
Между прочим.
День был весь в неудачных
стечениях,
Было мерзкое настроение,
Мне сегодня
сделали больно…
И вот дома сейчас
невольно
Ни за что
обидела дочку –
Мною выращенный росточек.
И в глазёнках её –
отчаянье,
Уголки губ дрожат,
печальные.
И сидит, опущены плечики,
Как у видевшей горе
женщины.
И на книжку в руках
непрошенно
Вдруг скатились
слёзы-горошины…
Дождь и дочери
День был серый и хмурый, облачный,
С крыш ручьями текла вода.
И, гудя, ненастье пророчили
Ветром тронутые провода.
Где-то дочки гулять отправились…
От окна к окну час, другой
Я хожу и жду: хоть на малость бы
Прекратился дождь проливной.
Льёт и льёт. Плащ на плечи бросила.
Ждать невмочь. Выхожу во двор.
Под чердачной крышей, вполголоса,
Слышу тихий я разговор.
Вот вы где! Я нашла вас еле…
А в ответ вдруг то, что не ждёшь:
- Тише, мама, погодка – прелесть!
Мы сидим и слушаем дождь.
Дочери
Вечер. Синь за окном и прохлада,
А в квартире – уют и тепло.
Две дочурки, две радости рядом,
Вместе с ними спокойно, светло.
Рядом две золотые головки
Над одною картинкой склонив,
Смотрят книжку. А ветер так ловко
Рвётся в форточку, смел и игрив.
И трещит огонёк в нашей печке,
Лапой кот ловит отблеск огня,
И со мной – два моих человечка,
Две счастливых звезды у меня.
Конец зимы
Ещё завывают ночные метели,
Ещё снегопад засыпает дворы,
Но вдруг на минуту повеет апрелем,
Предчувствием светлой, желанной поры.
И сочной лазурью наполнится небо,
Сто солнц отражая, сосульки блеснут,
И, словно проснувшись, усталые вербы.
Вздохнут, распрямившись, ветвями качнут.
- Смотри, - говорит шестилетняя дочка, -
Я что-то с прогулки тебе принесла.
( В ладошке её – тополиная почка )
Я, мамочка, знаю, как пахнет весна!
Родительский дом
Ночь раскинула тёмный плед,
Но развеяв ночную мглу,
Долго в окнах не гаснет свет,
Телевизор гудит в углу.
И без лишних высоких слов,
И без клятвенных уз и пут
В этом доме живёт любовь,
В этом доме живёт уют.
По каким бы ни плыть волнам.
Иль ненастья придёт пора,
Светит тихая пристань нам
Маячком любви и добра.
Белым инеем на виски
Тяжесть прожитых ляжет лет,
Но по-прежнему здесь горит
Доброты негасимый свет.
Моим родителям
9
Под глазами – сеть паутинки,
Но в глазах ещё столько света!
Поклоняюсь этим морщинкам,
Поклоняюсь сединам этим.
К волосам рукой своевольной
Прикоснулась зима когда-то.
В этом, вольно или невольно,
Были мы порой виноваты.
Мы и сами теперь иные.
Изменяет нас лет теченье.
Нас простите, наши родные,
За тревоги и огорченья.
Знаю, много ночей бессонных
Провели вы, о нас тревожась.
Доброта глубины бездонной
Прорастает сквозь годы, множась.
Не появится в сердце льдинка.
Нам всегда и за всё – прощение.
Поклоняюсь вашим морщинкам,
Поклоняюсь многотерпению.
Воспоминание
Ни другом, ни любимым мне не стал
Мальчишка этот.
Было нам шестнадцать.
Мы двое в лодке.
Капельки с весла.
А нам хотелось петь и целоваться.
Несла волна неведомо куда,
Маня своей серебряною далью,
О чём-то пела ласково вода,
Окутан берег призрачной вуалью.
И впереди нас звал какой-то свет
И обещал разгадку тайны жгучей…
А детство
с грустью нам глядело вслед,
Взмахнув платком прощально
с дальней кручи.
Дело житейское
У крылечка скрипучи ступеньки
И слегка покосился забор.
В городке ль небольшом, в деревеньке
Было?
Да не о том разговор.
Важно вовсе не это, другое.
Только глянешь – догадки легки:
Так, житейское дело простое –
Без мужской, видно, домик руки.
Жили, бед и забот не считая
И мечту пронося сквозь года,
Одна юная очень;
вторая,
Впрочем, тоже ещё молода.
День за днём одинаковы будни.
Как вчера – то же завтра точь-в-точь.
… Но однажды случается чудо
В соловьиную майскую ночь.
Вышли утром.
В раскрытые двери
Льётся тихий сиреневый свет.
На крыльце, как распахнутый веер,
Первоцветов весенних букет.
Сердце младшей толкнулось неясно,
Озарила улыбка лицо:
Паренёк из соседнего класса
Мог цветы положить на крыльцо.
И другой рисовалась картина,
Кто в смятении её виноват:
Может, тот незнакомый мужчина,
Что бросает восторженный взгляд?
Так разгадку искали той самой
Тайны,
что принесла эта ночь,
Тридцатипятилетняя мама
И пятнадцатилетняя дочь.
В бабушкином доме
В прореху крыши небо голубеет,
Как будто перевёрнут сверху вниз
Без дна колодец.
И прохладой веет.
И ласточка ныряет под карниз.
Забытый дом, последний на деревне,
Когда-то шумной, бойкой и живой.
Сегодня окунуться в эту древность
Мы не случайно забрели с тобой.
И осторожно, даже виновато
На шаткое взбираемся крыльцо.
Здесь бабушка твоя жила когда-то,
И ты к ней прибегал сюда мальцом.
Мне всё здесь вновь. Я вижу всё впервые,
Но и ко мне крадётся тихо грусть,
А у тебя по детству ностальгия,
И я молчу, спугнуть её боюсь.
Повсюду запустения картина.
Пришли мы поклониться тем местам.
Прости, деревня. Бабушка, прости нас,
Что наше счастье не увидеть вам.
Тётя Катя – военный шофёр
Дерновой Екатерине Николаевне
Нелегко на восьмом-то десятке,
Но всё помнишь с девических пор,
Тётя Катя – солдат (не солдатка),
Тётя Катя – военный шофёр.
Снова в памяти стылые ветры
Или зной раскалённых дорог, 10
И мелькают опять километры
Бесконечных военных тревог.
Знаешь ты не по фильмам да книжкам
И снарядов пронзительный вой,
И потерю друзей – тех мальчишек,
Что из юности брошены в бой.
Вспоминать ты не любишь об этом,
Ты устало прикрыла глаза,
И в морщинке запряталась где-то,
По щеке прокатившись, слеза.
А над старой железной кроватью
Фотография – в рамке узор:
Смотрит хрупкая девочка Катя –
Ясноглазый военный шофёр.
Зарисовка с прогулки
Солнце майское греет по-летнему жарко,
Ветерок поднимает дорожную пыль.
На скамейке старик нервно крутит цигарку,
Прислонился к стене одинокий костыль.
Зябко кутает ноги потрёпанным пледом,
Сам с собою ведёт разговор. И не раз
Промелькнули тревоги и прошлые беды
В глубине воспалённых и выцветших глаз.
То вздохнёт, то седою качнёт головою.
Как под тяжкою ношей, согнулась спина.
Спросит дочка меня: «Мама, что с ним такое?»
«Что такое? – отвечу ей. – Это война!»
Дочка заболела
Целую жаркие ладошки
И лобик в бисеринках пота.
Ах, что с тобой, дочурка-крошка,
Моя тревога и забота?
Склоняясь над смятою подушкой,
Скучает брошенная кукла.
Ты к ней сегодня равнодушна…
В окошко месяц смотрит круглый.
А ты не спишь. Ночь бесконечна.
Поправлю молча одеяло.
Как тихо вздрагивают плечи,
Лишь только б ты не увидала.
Горячим комом в горле слёзы,
И веки тяжелит усталость,
Но сквозь болезненные грёзы
Увидишь ты: я улыбаюсь.
Горячий чай. Компресс. Таблетки.
Поставим градусник под мышку.
Уходит боль перед рассветом.
Всё хорошо, моя малышка.
Всё хорошо. Поспи немножко.
Пусть снится радостное что-то.
…Целую жаркие ладошки
И лобик в бисеринках пота.
Дочка
Не взрослая ещё и не ребёнок,
В своей прекрасной утренней поре.
Раздался смех – задирист, смел и звонок,
И всё земное улыбнулось ей.
В руках её – три спелых камышинки.
Лишь взмах руки, и вот над головой
Взвились седою вьюгою пушинки,
И снова смех взлетает озорной.
А чей-то чёрный пудель – с ней вприпрыжку.
Он рад игре: то лает, то визжит,
И выражая бурных чувств излишек,
За камышиным облаком бежит.
Ах, дольше б длиться той поре невинной,
В глазах пылать счастливому огню,
Чтоб радоваться вьюге камышиной
И мчаться, мчаться к солнечному дню!
Солдатское письмо
Ходит дочь угрюмая,
ходит дочь серьёзная,
Будто вдруг зима пришла
с лютыми морозами.
Ходит дочь печальная
день и два, неделю.
Что ты призадумалась,
дочка, в самом деле?
Книжка не читается,
брошено вязание…
Ты не заболела ли?
Что за наказание!
Видишь, вышло солнышко,
хватит тучей хмуриться.
…Встрепенулась, вздрогнула
и – бегом на улицу!
А обратно – ясная,
счастьем так и светится.
Нет приятней радости –
с почтальоном встретиться!
И кружит по комнате
развесёлым чёртиком,
А в руке её конверт,
штампик – треугольником.
Ожидание
Я прислушиваюсь чутко:
скрип калитки, разговор.
Через тюлевые шторы
месяц вяжет свой узор.
Нет, шаги всё дальше, глуше.
Звёзды в небе. Тишина.
Сколько будет их, бессонниц?
У окна стою одна.
Не включить ли телевизор? –
так спокойней на душе,
Да ночные передачи
все закончились уже.
И опять тревожно, долго 11
буду вглядываться в ночь.
На свиданьях – обе дочки.
Не прогнать заботы прочь.
Тьма. Лишь лунная дорожка
мягко светится, светла.
…И моя когда-то мама
так тревожилась, ждала.
Дочерям
Как в детстве от царапин и от ссадин
Когда-то оградить пыталась вас,
Сейчас какие выстроить преграды?
Как рассказать о жизни без прикрас?
Как уберечь от разочарований,
От лёгкой веры и мужских побед,
От лживых слов, неискренних признаний,
От горьких слез, от разных прочих бед?
Вы повзрослели. Все б, казалось, просто,
Да взрослые пути не так легки.
Царапины на сердце – это вовсе
Не то, что на коленках синяки.
Пусть вас минуют всякие напасти
И беды не толпятся у дверей,
Ведь если дочерей находит счастье –
Нет выше счастья и для матерей.
Невеста
Платье пышнее весеннего облака,
Легче летящего ветра фата.
Вьются подруги весёлые около,
Вся ты, как песня, любовь и мечта.
Локон поправят, щебечут, и слушая,
Ты то румянцем зальёшься слегка,
То в невесомые складки воздушные
Снова взволнованно ляжет рука.
Выросла, взрослою стала, невестою
Дочка моя. И сегодня не в счёт,
Если порою слеза неуместная
Вдруг на ресницах у мамы блеснет.
Это от гордости, это от нежности…
Только бы не было бед и обид!
Ангел-хранитель крылом своим бережным
Счастье твоё от невзгод оградит.
Родителям
Разгладить рукой бы морщиночку каждую,
Да мы к показной не приучены нежности.
Вы сами того не заметили, кажется,
Когда вам виски сединою заснежило.
И некогда было заметить вам попросту,
Как быстро мелькали и зимы, и осени,
И только тогда вспоминали о возрасте,
Заметив, что внуки становятся взрослыми.
Но щедрость души не подвластна ни старости,
Ни летнему зною, ни зимнему холоду.
Отхлынут тревоги, и встретятся радости,
И ваши сердца по-весеннему молоды.
Быть может, не сказано самое важное,
Но знаем, что все и всегда вы простите нам.
Разгладить рукой бы морщиночку каждую,
И белые пряди поправить почтительно.
Маме
Дни, недели катятся упрямо,
Катятся, стекаются в года.
Ты не просто вспомнилась мне, мама.
Ты не забывалась никогда.
Кладбище – с равнины и на взгорок –
Выше поднимаются кресты.
На горе деревья шепчут горько.
Может, мама, нас услышишь ты?
Лишь сейчас понятно мне, как хрупок
Этот мир, когда тебя в нём нет.
Меряю тобою все поступки.
У тебя во всём прошу совет.
Помню день тот: дождь осенний капал.
Становился снежною крупой.
Сразу стал ещё белее папа,
Стоя с непокрытой головой.
Этот снег и по сей день не тает,
Но в глазах не меньше теплоты,
Если на коленях он качает
Правнуков своих.
И видишь ты
Из далёкой дали это чудо,
Зная, жизнь нельзя остановить.
Это было, это есть и будет:
Мама, с нами ты.
И будешь жить.
Пробуждение
Ночь на травах настояна пряно.
Но уже на исходе. Поблёкла.
Веет в форточку свежесть тумана,
Молоком разливается в окна.
Просыпаются нехотя звуки,
Тишь нарушили первые птицы.
На ресничках у спящего внука
Пляшет солнечный луч и резвится.
Колыбельная внуку
Ночь качает сны в ладонях,
Разноцветные, как сказки.
Месяц в облаке утонет,
Потемнеют ночи краски.
Спят деревья, только в кронах
Листья шепчутся устало.
Засыпай и ты, мой кроха.
Даже солнце задремало.
Спит щенок и спит котёнок – 12
Два пушистые клубочка,
Значит, должен спать ребёнок
Этой тихой-тихой ночью.
Ночь качает сны в ладонях
Над твоей головкой нежно:
Ты прокатишься на пони,
Ты найдёшь в лесу подснежник.
Будешь ты большим, как папа,
Добрым, ласковым, как мама.
Сон пришёл на мягких лапах,
Засыпай, мой самый-самый…
Звонок внука
Звонок телефонный.
Протяжно и тонко
«Алё-ё» раздаётся,
И самый хороший
на свете ребёнок
Мне в трубку смеётся.
Расскажет про садик,
расскажет про маму,
Стишок прочитает,
Загадки мои
замечательный самый
Тотчас разгадает.
Расспросит про пуделя:
как без него он?
Скучает, наверно?
«Скучает», - отвечу.
Он по телефону
«Приеду», - заверит.
Расскажет,
какие рисует картинки:
Цветы в них и солнце.
Я слышу:
частичка моя, половинка
Мне в трубку смеётся…