ЛЕБЕДИНОЕ СТЁКЛЫШКО
У меня была мечта, вернее, их было две: стать обладателем скрипки Страдивари и иметь золотую медаль. В детстве у меня была скрипка, но звучала она то слишком пискляво, то – слишком хрипло. Это была дешёвая скрипка, которую- в случае чего – не жалко было бы разбить или потерять. Пока к ней не подобрали футляр, я носил скрипку подмышкой, а чтобы она не промерзала зимой, приходилось укутывать её в шерстяную бабушкину кофту. Наверное, со стороны казалось, что по улице идёт мльчик с куклой. Я очень стеснялся выглядеть маленьким и заплакал от восторга, когда мои родители, наконец-то, купили для инструмента чёрный футляр. От него пахло клеем и канифолью, а в узкой части было специальное отделение, где можно было хранить всякие интересные вещи.
Например: разноцветные стёклышки и фантики от конфет. Мне так надоело мамино прочёсывание моих карманов! «Выкинь ты это барахло», - говорила она. А я недоумевал, как это можно вот так вот, собственными руками, выбросить солнце, небо, морозный воздух и голубые снежинки на ветер! Что же тогда останется на земле: грязные калоши, чёрные тротуары…Зачем тогда струны и радуги? Зачем тогда учить ребёнка играть на скрипке? Своим первым музыкальным успехом я обязан Борису Николаевичу Томашову. Он был главным дирижёром Театра юного зрителя, а в свободное время преподавал музыку в нашем клубе.
Как-то раз я особенно отличился, когда, играя в составе симфонического оркестра, позволил себе досочинять «Лебединое озеро» При полной тишине, когда прозвучали последние аккорды, моя маленькая скрипка продолжала издавать жалобные звуки. Я мечтал. Я мечтал о том, что когда вырасту, буду жить в большой стеклянной квартире, посредине которой будет озеро с дивными птицами и ко мне будут приходить друзья, чтобы любоваться ими. Не нужны мне эти стены и крыши, эти перегородки, замки и щеколды. Почему мы прячемся друг от друга, а не парим в облаках, ведь это так прекрасно!
Борис Николаевич дал мне помечтать, а когда я спохватился и закончил играть, краска залила мне лицо. Я не знал, куда деться от стыда, а он подвёл меня к краю рампы и заставил поклониться. И, правда, уже не при всех, он подарил мне красивое цветное стёклышко. У него было много-много граней. Оно так необыкновенно преломляло солнечные лучи, что казалось, любой предмет, на который посмотришь, превращается в солнечного ёжика.
Учитель сказал:
- На золотую медаль ты ещё не тянешь, но это – тебе за фантазию. Молодец. Хорошо, что тебя не слышал Чайковский.
- Я боюсь, Борис Николаевич, что Вашу награду не оценит моя мама. Она всё выбрасывает из моих карманов.
- А ты спрячь подальше, - посоветовал он.
Прошло много лет. Я не стал известным скрипачом. У меня нет скрипки Страдивари. У меня вообще нет никакой скрипки. Я потерял золотую медаль, которую успел заработать на фестивале. Я потерял диплом. Умер мой учитель. Давно нет бабушки. Недавно я похоронил маму.
Что ещё не должно у меня остаться, скажи мне, Господи!...
Но недавно я разбирал старые вещи, которые давно пора было выбросить, и наткнулся на старую бабушкину кофту. Местами её изъела моль. Я проверил карман, просто, - на всякий случай, и что же я там нашёл?! Я нашёл в нём маленькое разноцветное стёклышко моего учителя. Я поднёс его к глазам и заплакал: я увидел тот далёкий и прекрасный мир, который мне удалось спрятать!