Полководцы ведут на войну детей,
Потому что не верят в пугливую смерть,
Но их шпаги сверкают не ярче костей,
Главный враг липкой слизью течёт по спине -
Страх, густой как сироп, вечный страх темноты,
Что таится под лопнувшей камерой сердца.
И с большой высоты, не боясь наготы
На войну нападают немые младенцы.
Полководцы за тонкой решёткой щитов
В освещённом кругу поют грустные песни
Там, где свечи спасают от тёмных клинков,
Острых пик, рваных щупалец тёмной болезни.
Темнота наступает, танцуя фокстрот,
Лисьей мордой оскалившись, корчась у свечи,
Полководцы берут темноту в оборот,
Наполняя детьми её порванный рот,
Осторожно целуя в холодные плечи.
У неё нет спины - ей не страшен никто.
У неё сотни глаз, миллионы ушей.
Её голос дрожит как литое стекло,
И от этого боль у неё на душе.
Полководцы поют, балагурят, кутят.
Дети с хрустом ломаются, молча, без слёз.
Темноту не берёт никакая петля,
Даже та, что из нитки полуночных звёзд.
Между ними война. Как последний приют.
Она тоже не верит в смертельный исход.
Свечи тают. А лисьи колени текут,
Выводя под военные песни фокстрот.