Человек сидел на камне на берегу небольшого пруда в дальнем заброшенном конце ботанического сада. Был будний день, и посетителей в парке почти не было, а уж до этого мрачноватого уголка и вовсе никто не добирался. В солнечный осенний полдень редкая тень от наполовину опавших тополей, окружавших пруд, лежала на воде и камнях, не движимая даже самым слабым шевелением воздуха.
Вода тоже стояла неподвижная, как хорошо отполированный кристалл, тёмная и холодная. Человек смотрел вниз, туда, где слепым силуэтом застыло его отражение, туда, где под отражением в глубине пруда лежало небо с белыми осенними облачками. Человек рассматривал свою тень на камнях и размышлял. Мысли его переливались лениво, как густой соевый соус. Он повёл рукой в воздухе, неотрывно следя глазами за движением тени, в точности повторяющей путь руки, единственным движением в поле его зрения. Тень соскользнула с неровной поверхности берега и заскользила по водной глади – между человеком и глядящим со дна отражением. Ничто другое не могло бы скользить столь бесшумно, не портя поверхность воды не единым возмущением.
Заворожённый, человек глядел на тень, а отражение глядело на него, и никто не мог бы сказать, на что похожи мысли, текущие в этой зыбкой, застывшей в толще воды голове. Возможно, звон тишины, наконец, разбудил его, или рука над тенью устала и опустилась сама на камень. Опёршись на эту руку, человек встал, вздохнул, потянулся и медленно двинулся прочь от пруда. Неотступная тень двинулась следом, стелясь по гравию дорожки и высохшей траве.
В пруду же под толщей воды так и осталось неподвижным силуэтом отражение, которое, в отличие от тени, не могло двигаться по земле.
Теперь никого не было на берегу под полуголыми тополями. Да если бы кто-то и бросил взгляд на глянцевую поверхность пруда, то вряд ли увидел бы сотни, а то и тысячи человеческих лиц, глядящих из глубины в бледное осеннее небо.