Нет больше стужи, нет жары, нет пенья птиц,
Лишь только удивленье глупых лиц
Меня тревожит. Аж сомненье гложет:
Поможет песня мне иль не поможет
Прожить и продержаться до зарниц?
Нет больше стужи, нет жары, нет пенья птиц.
Лишь только удивленье глупых лиц
Как крупная досада у ресниц
Отражена надменностью и знобью,
Когда пробьёт их всех словесной дробью,
Исшедшую из уст как пенье птиц.
Лишь только удивленье глупых лиц
Меня тревожит. Аж сомненье гложет:
Возрадуется тот иль изнеможет,
Который выбрал сытости удел,
Который в простоте быть не хотел?
Устал, бежал, достигнул цель, но всё же
Меня тревожит. Аж сомненье гложет:
Поможет песня мне иль не поможет
Развеять мысли суеты, и всё же
Чтить память и лелеять грёзы,
Смахнув с ресниц назойливые слёзы,
Не задавать вопрос, души встревожив:
Поможет песня мне иль не поможет?
Прожить и продержаться до зарниц -
Вот цель! И с тысячью десниц
Я потягаюсь силою один -
Поэт, прохожий и простолюдин.
И вынуждает вид чужих границ
Прожить и продержаться до зарниц.
Нет больше стужи, нет жары, нет пенья птиц.
Но я достану горсть живительных крупиц
Веселья, звонкости хрустального стекла,
Махну рукой, чтоб грусть моя в него стекла.
Алтайских гор, степей, улыбки лиц -
То жаждет сердце и жары, и пенья птиц!