Унесённые жизнью

               


                ***
                А грудь её была кругла, -
                Казалось, ранняя зима
                Своим дыханьем намела
                Два этих маленьких холма...
                Роберт  Бернс



  Осень, это- такое время года, когда хочется плакать, а слёз нет. Они высохли на холодном ветру, имя которому – жизнь.
  Мы черствеем. Ещё вчера лепестки губ сливались с лепестками цветов. Мы шагали по лесной тропинке с гадальной колодой ромашек, и нас интересовало главное – любим ли мы друг друга. В бездонных глазах отражалось небо. Учащённо билось сердце. Его сложный и непонятный механизм запускался восторгом. Дыхание сбивалось, но не от преодоления лестничных маршей, а от наших желаний.
  Наши разгорячённые и упругие тела обдувались потоками неги и ласки, в волосы вплеталась трава, мохнатые ресницы гудели подобно пчёлам, собирая нектар с летающих пушинок мечтаний и фантазий.
  Но всё проходит..
  Вчера я встретил во дворе женщину в странных белых одеждах. Ей было много лет.
Она кормила ворон. Я никогда не видел, чтобы эти птицы так близко подлетали к людям. Они брали пищу  прямо из рук этой женщины, а потом проводили её до самого подъезда.
  Женщина забыла на скамье томик стихов Роберта Бернса. Когда я взял его в руки, он случайно раскрылся, и из него выпала пожелтевшая чёрно-белая фотография. На ней я узнал себя, ещё очень молодого, улыбающегося, с букетом полевых цветов.
  А  строчки в томике стихов хранили карандашную отметку напротив слов "Мелькают дни, идут года, цветы цветут, метёт метель…"

                Вся – молодость, вся – страсть,
                и чувства без названья
                Сжимают сердце мне пленительной тоской,
                И потерять тебя – боязнь моя безмерна…
                И вот другая ты, вся – осень, вся – покой…
   
  Когда я хотел догнать эту женщину и расспросить об этом снимке, дверь подъезда уже захлопнулась, а цифрового кода я, конечно же, не знал… Да, наверное, и нет этого кода, чтобы вернуться в прошлую жизнь.