Знай, потому, что поэзия – губит (неволь-не неволь)
тех, кто её созидает, лелеет, не много стоя,
блудная боль, возвратясь, заменяет фантомную боль.
Я не уверен пока, но любовь, боюсь, – возрастное.
Тёплому слову давно предпочёл я тёплую вещь:
пусть она молчалива, – зато действительно греет.
Долго искавший смерти, я мог положиться весь
только на одеяла... на лампочки... на батареи.
Я тяжёл на подъём, ну а падать мы все мастаки.
Речь находит на строки, как волны: одна за другою.
Долго искавший смерти и чуть не нашедший-таки,
знай, я не подорожал – по-прежнему малого стою.
Самостоятельный житель (дольше, чем просто давно)
гладких, обугленных стенок мышцы, наполненной кровью,
подозреваю о том что – страстное сердце дано
мне, в этом корень всех бед. Рассказы у изголовья
слушая денно и нощно – знай! – суверен и смешон,
строки – приходят на речь, почти, как на гибель герои.
Что это там впереди? Стикс, может быть Ахерон?
Первое – вряд ли, значит, бесспорно, второе. Второе.
Январь 2013