В начале было Слово, была мысль словлена и расцвела средь чёрной и бездонной пустоты бутоном ослепительного взрыва, в букете космоса цветком пока безформенным, невиданным и новым.
И бабочкой неощутимой распахнула крылья.
И развернулась ненаписанным ещё листом...
Она искала действия, хотела отпечатка, в кружениях слоилась сферами небес... и глубиною наливаясь, ждала проникновений смысла...
свиваясь розой, трепеща... ища... звала, молила... но не было вовне.
Она в себе желание томила...
Мысль множилась идеями…
И током крови изнутри выстраивался смысл, и действия его искали алгоритм для поведения.
И слово захотело ощутить материю, познать, в одежды кожаные облекшись... глаза открыло, увидало, оформившись и разделившись на начала, противодействием объединило их.
И кожа запросила раздражения, мозолей, пресыщения... и тления...
И застучало сердце, напряглись порывы... и началось врезание духа в жизнь...
Кровь, кожа, молоко - зоологический напор, всепобеждающее зло... отрыв духовный в вечность, мановением.
Иудин поцелуй как - переломляющая грань миров.
И поле, возбуждённое материальным сгустком: планетою, системою, галактикой - клубком, вращением частиц, людей болящих, меж полюсов, потребности ловило, намерения провозглашало, мир корректируя и управляя силами.
И обусловленный скоплением микрокосмосов, итожащий их макрокосм - сын человеческий, подобно атмосфере, нарастал.
И Некто возникал, узнав от человека собственное имя, вибрацией гудящею, магнитным полем, как идеал мечты и мудрость опыта, как средоточие мольбы и заклинаний, как утоление жалоб и основа обещаний, как фокус планов и идей, как идеала знамя.
И словно качество желанное и совершенное он стал душой, объемлющей, любя, всё тело - бесформен и неощутим, но ясно видим в деле...
Естественно, он стал отцом, повлёк вполне естественно.
И вечное движение - рекой, и человека воспалили отношения, сравнения... Желание грехами сеяло, раскаяние преображало полову в полезное зерно, а урожай был оправданием мучений.
Вращаясь жерновом, жизнь находила результат, для человечества, для каждого, сквозь их противоречия.
И ось: "Да любите, друг друга", - вращение, призвав к порядку, стрелой пронзила мир.
И жизнь покатилась колесом, перетекая троицей, сквозь смену поколений - отец и сын и дух святой... как сумма, как произведение.
Логичен человечий страх перед собой - он робость детская, смеление - взаимное взросление. И воздаяние вечное - определённый предыдущими шагами следующий шаг.
Но навсегда останется вопрос: "Кто тосковал во тьме космических глубин по человеку?" "К кому взываем мы среди детдомовской безжизненности бездн?"
Иллюстрация - картина автора.