У нас в институте открывали памятник Стиву Джобсу. Воткнули в красную брусчатку двора огромный, в человеческий рост, помпезно уродливый Айфон.
Журналисты бегали вокруг него с камерами, снимали новостной ролик.
Довольный автор памятника, обняв его за ребристый бок, дурковал перед нацеленными со всех сторон микрофонами, а он помаргивал матовым экраном, крутил какую-то аляповатую картинку в серый январский воздух, и было такое впечатление, что жутко стеснялся, творящейся вокруг вакханалии.
Потом все как-то быстро разбежались с холодного двора, и он остался один.Мигнул обиженно экраном, что-то у него внутри щелкнуло и он потух.
Белый пух летел с неба на глянцевую грудь, как на черный фрак дирижера, оставшегося без оркестра.
Какая-то добрая душа укрыла его картонными коробками, и чудо заокеанское стало совсем уж напоминать какого-то бомжа на помойке.
О сит транзит, о глория мунди.
И я закрыл все двери, я сдал ключи стражу у врат, и пошел домой январским вечером, чему-то улыбаясь, и о чем-то грустя.