Ранним солнечным утром красивые и гордые чайки, утомленные покорением морских просторов, приближались к родному берегу в предвкушении долгожданного покоя и отдыха. Но плотная стая ворон, - освоившись без хозяев, - преградила им путь, не давая даже приблизиться к бесцеремонно захваченной высоте...
В это время внизу по узкой песчаной полоске шел путник. Его преследовали тягостные мысли, которые, как вороны, кружились, дерзко налетая на несчастного, били по глазам черными крыльями, не давая свету радости проникнуть в его изъязвленную тоской душу. Потемневшим взором он внезапно наткнулся на спираль раковины и машинально поднял ее. В другое время эта находка принесла бы ему радость, но сейчас только остро кольнула сердце.
- Потерять все самое дорогое, все, что ценил и любил! И некого винить, кроме себя самого! Недаром трусость считают матерью всех грехов...
Он размахнулся и зашвырнул раковину далеко в море. В том месте, где она упала, закружилась вода. Образовалась воронка, которая начала расширяться, удаляясь от берега. Остановившись на глубине, она приподнялась, как гигантский фонтан, над поверхностью воды и внезапно взмыла в небо, закружив облака и тучи. Путник, одновременно с охватившим его удивлением, почувствовал радость внезапного избавления от тягот свалившихся на него несчастий и - непроизвольно возвысившись над ними уже свободным сердцем - в спокойном ожидании стоял перед столбом смерча.
В вихре ветра ему послышался голос:
- Я исполню любое твое желание, которое может тебе утешить, но только одно. И не будь жадным, иначе вообще ничего не обретешь...
- А я ничего и не желаю получить. Напротив, хочу отдать! Если можешь, забери мой Страх! Я хочу идти дальше по жизни так, чтобы меня не преследовало и больше не оскорбляло это мерзкое чувство...
- Странные слова говоришь! Уж не помутился ли твой разум от горя?! И почему ты не можешь это сделать сам?
- Да как же ты, такой могущественный, не понимаешь простых вещей?! Я ненавижу страх и, в то же время, боюсь остаться без него. С детства он, как заботливая мать, уберегал меня от опасностей и опрометчивых действий...
- Но разве ты сам не убеждался, что стоило тебе успокоиться или решить отдохнуть, как на тебя тут же сваливались несчастья! Страх - плохой помощник гонимого. Здесь надежнее - разум!
- Все это я уже слышал. Алгебру и теорию вероятности разум, допустим, знает, но он не заботится обо мне! Да и рассчитать возможность и - самое главное - момент опасности, он способен лишь тогда, когда овладеет всеми необходимыми фактами, заранее изучив все коварные условия… Как мне кажется, он совершенно не понимает, что такое "на всякий случай" или - "а вдруг!"
Он оперирует понятиями математической вероятности, а в это время на меня нападает беспощадный - в подвернувшейся ему редкой удаче - враг, встреча с которым, якобы, ничтожно мала!... И потом, если это чувство врожденное, значит оно для чего-то заложено в меня природой. Это, несомненно, часть наследственной программы, обеспечивающей выживание человечества в течение веков!
- Да ты, оказывается, - просто ученый глупец! Что вы, люди, вообще можете знать о "наследственных программах" изучая дрозофил и горох! "Наследственные программы" - это просто то, что вы не можете или не хотите понять. ... Почему ты вдруг решил, что если нечто есть внутри тебя, в твоей душе, то оно непременно ДЛЯ тебя?! Посмотри на стаю обезьян или других животных. И ты легко заметишь, что врожденный страх существует только в целях выживания всей стаи, а вовсе не отдельных экземпляров. Чтобы стая действовала как единый организм, воля всех животных должна быть подчинена воле вожака. Врожденный страх в каждой обезьяне - в первую очередь - предназначен для подавления всех ее индивидуальных потребностей, кроме инстинкта подчинения и угождения вожаку... Ну и, может быть,еще и для того, чтобы пугаясь до смерти, предупреждать истошным воплем всю стаю... Все очень просто понять любому человеку, владеющему лишь здравым смыслом. Но у меня такое впечатление, что ты уже не желаешь избавиться от чувства страха, и даже напротив, пытаешься доказать, что жить без него не в состоянии! Ты сам-то понимаешь, чего хочешь?!
- Ты хотел сказать, что мой страх существует только для удобства вожаков и всех, кто умеет крепким голосом командовать. В том числе и для мошенников?... Похоже на то, что я недавно испытал... Но ты не искренен со мной! Обещал исполнить мое желание, но - вместо этого - все время почему-то споришь... Может быть, ты боишься признаться, что и тебе такая задача не по силам?
- Чтобы твое желание исполнилось, тебе надо понять только одну истину:в этом мире твое - лишь то, что ты с любовью отдаешь другим. Все остальное у тебя могут отнять. И ты сам чувствуешь свое бессилие противостоять этому. Когда ты вцепился во что-то такое, без чего не мыслишь дальнейшей жизни, тогда тебя и настигает страх. Нельзя отнять у человека веру в людей, в победу добра над злом. А вот в желании жить только для себя как раз и таится главный источник твоего страха... И я наделен силой, пока дарю, а не беру от людей что-то...
- Я так и думал, что живу ради счастья человечества. Я хотел, чтобы все были равны и никогда ни над кем не возвышался, ненавидел принуждение и порабощение. В детстве я вообще считал, что все люди добрые и интересные. У каждого есть какая-то своя особенность, за которую его можно ценить. А если он пока кажется смурным и враждебно настроенным, то можно добротой и участием повернуть его к людям лучшей стороной.
А в юности - даже в толпе - я старался уступить половину дорожки встречному, чтобы его не обидеть. А после того, как кто-то не понял моего к нему участия и шел напролом, я не менял свое отношения к встречным. Ведь другие не виноваты в хамстве того, кто только что пренебрежительно и грубо толкнул меня. Я боялся несправедливо обидеть других. Но ведь это - тоже страх!
Я был добрым и внимательным к людям, а оказалось, что в результате сам очень часто становлюсь рабом жадных охотников, которые охотятся на меня, как на дикого кабана. Они смеются над добром и нравственностью, живут только для себя, но всегда выигрывают. Конечно же, они тоже полны страхом, стоит только их как следует припугнуть. Но пока их страх помогает им быть удачливыми и радоваться жизни. Как ты это объяснишь?!
- Вспомни, ведь я тебя предупреждал, чтобы ты не просил слишком многого... Прощай!
- Ты говоришь банальности вместо того чтобы признаться, что не в силах измерить бездонную глубину человеческого страха, над волнами добра и зла! Но я тебе благодарен за попытку мне помочь! Если сможешь, сделай так, чтобы чайки могли вернуться домой!
Когда глаза путника - после ослепительной вспышки - стали различать какие-то очертания, он увидел перед собой спокойное, искрящееся море и точно такие глаза девочки, которая смотрела на раковину в его руках...
Чайки, неторопливо и важно, ступали по берегу.
- Хочешь, я тебе ее подарю?.. Я мечтаю, чтобы тебя миновали несчастья и беды... Но если тебе, все-таки, когда-нибудь станет очень тяжело, приди сюда и брось раковину в глубину моря...